Система международной безопасности, сложившаяся по итогам Второй Мировой войны, в значительной степени повлияла на изменение подходов ведущих иностранных государств и их объединений к формам и способам ведения вооруженной борьбы в современных условиях.

Основным фактором, приведшим к пересмотру прежних установок, явилась сложность с получением резолюции Совета Безопасности ООН, санкционирующей применение силы для разрешения международных кризисов и конфликтов. Такое положение дел не соответствовало устремлениям Соединенных Штатов Америки и их ближайших союзников, которые для реализации своих стратегических целей традиционно полагались ив одностороннее использование военного потенциала.

В связи с этим особую актуальность для стран Запада приобрел поиск нового инструментария, позволяющего комплексно воздействовать на развитие кризисной ситуации в своих интересах и при этом создать видимость беспристрастности, а также скрыть свою непосредственную вовлеченность в вооруженное противостояние.

Следует подчеркнуть, что единого для всех стран и военно-политических объединений термина, обозначающего согласованное применение политико-дипломатических, информационно-психологических, экономических и силовых инструментов для достижения стратегических целей, в настоящее время не существует. В правительственных структурах и аналитических сообществах иностранных государств широко употребляются такие определения, как «неявные военные действия», «нелинейные», «асимметричные», «нетрадиционные» и «гибридные» операции.

В частности, в руководящих и экспертных кругах Североатлантического союза для обозначения якобы новой формы противоборства, как правило, используется понятие «гибридные войны» (действия, операции).

Данное понятие по инициативе генерального секретаря НАТО А. Расмуссена получило широкое распространение в коалиционных и национальных структурах альянса после событий в Крыму для обозначения «скрытных агрессивных действий государства, идущих вразрез с нормами международного права».

По оценке специалистов НАТО, «гибридные операции» представляют собой согласованные по целям, задачам, месту и времени мероприятия и акции, направленные на оказание требуемого воздействия ив страну, осуществляемой без прямого и явного использования силовых структур.

В качестве форм и способов ведения «гибридных действий»‘ рассматривал

— информационные операции, проводимые в целях воздействия на органы государственного и военного управления противника для введения его в заблуждение, нарушения обмена данными и провоцирования на принятие выгодных для себя решений;
— психологические операции, направленные на подавление морально-психологического состояния населения и боевого духа личного состава ВС противника, создание в обществе атмосферы недоверия и формирование мотивации к деструктивным действиям;
— кибернетические атаки на государственную и коммерческую инфраструктуры с целью выведения из строя или затруднения работы критически важных объектов противника, а также получения несанкционированного доступа к «чувствительной» информации;
— экономическое эмбарго, прекращение инвестиций, прерывание поставок энергоносителей, блокирование товарооборота в отношении государств, создающих препятствия для достижения целей «гибридных операций»;
— протестные акции оппозиционных движений, деструктивные действия «агентов влияния», внедренных в структуры местной власти и поддерживающих курс на самоопределение территории;
— вооруженные нападения и диверсионные действия, осуществляемые сепаратистскими силами и террористическими структурами, а также специальными воинскими формированиями без опознавательных знаков их государственной принадлежности.

Основными принципами ведения «гибридных действий» считаются своевременность, внезапность и скрытность.

Начальная фаза данного типа войны, как полагают в альянсе, заключается в умышленной дестабилизации внутриполитической обстановки в государстве, подкрепленной информационно-пропагандистской кампанией. В условиях обострения обстановки в кризисный район перебрасываются специальные подразделения с задачей взять под контроль ключевые объекты органов управления и информационно-коммуникационной инфраструктуры. Одновременно с этим в рамках плановых и внеплановых учебно-боевых мероприятий осуществляется демонстрация возможности крупномасштабного военного вмешательства.

В дальнейшем в зоне конфликта предполагается организация и ведение боевых действий вооруженными формированиями «местного ополчения» в сочетании с наращиванием масштабов пропагандистской деятельности и организации противоборства в киберпространстве.

После взятия под контроль части территории противостоящей стороны проводятся мероприятия по законодательному закреплению ее нового статуса, изменению политического устройства, размещению здесь на постоянной основе частей и подразделений регулярных вооруженных сил.

Главным преимуществом «гибридных действий» в альянсе считают возможность применяющей их стороны опровергать свою причастность к происходящим событиям и достигать поставленных целей без опасности каких-либо ответных действий военного характера.

Вместе с тем в НАТО выделяют ряд недостатков и ограничений, характерных для таких операций, в том числе: высокий политический риск; большая нагрузка на национальную экономику; значительная опасность для личного состава Специальных подразделений; сложность в организации взаимодействия между государственными и частными структурами.

Рассмотренные выше сущность и алгоритм ведения «гибридных войн» сформулированы натовскими специалистами исключительно на основе анализа опыта согласованного применения Российской Федерацией военных и невоенных мер, которые позволили обеспечить воссоединение Автономной Республики Крыме Россией практически без использования средств вооруженной борьбы.

Однако, несмотря на относительную новизну понятия «гибридные войны» (операции), проработки вопросов комплексного воздействия на противнике осуществляется постоянно как в рамках военно-политических союзов, так и на национальном уровне. В частности, НАТО и ведущие страны-участницы уже на протяжении 20 лет активно внедряют в практику «гибридные» методы в интересах достижения своих военно-политических целей в различных регионах мира. Данное направление деятельности альянса реализуется в рамках так называемого всеобъемлющего подходи к обеспечению безопасности.

Важное место в развитии указанных концепций занимает саммит альянса в Бухаресте (2008), на котором был принят «План по реализации всеобъемлющего подхода НАТО в интересах противодействия современным угрозам». В соответствие данным документом предусматривается, что наибольший эффект государства альянса могут получить за счет согласованного применения на всех уровнях (от стратегического до тактического) инструментов гражданского и военного потенциала блока при поддержке международных и региональных организаций, а также стран-партнеров.

Современный опыт устранения неугодных Западу режимов путем проведения операций с опорой на силы внутренней оппозиции, а также формирования условий для совершения «цветных революций» свидетельствуют о практическом выполнении НАТО положений «всеобъемлющего подхода».

Отдельные принципы данного подхода были использованы Североатлантическим союзом практически во всех кризисах и конфликтах последних десятилетий, имевших место на Евразийском континенте, в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Однако наиболее характерным примером стала операция НАТО в Ливии, проведенная с марта по октябрь 2011 года. В частности, для обоснования своих действий здесь Запад использовал резолюцию Совета Безопасности ООН, интерпретировав ее в выгодном для себя ракурсе. Успех операции был обеспечен в первую очередь за счет использования вооруженных отрядов внутренней оппозиции, координируемых представителями спецслужб и сил специальных операций Великобритании, Франция, и США, а также активного информационно-психологического воздействия на местное население и яичный состав правительственных войск.

Решение о прекращения военных действий И свертывании операции было принято немедленно после достижения основной стратегической целя Запада — ликвидации ливийского лидера М. Каддафи. При этом практически ни одна яз декларированных Североатлантическим союзом задач операция (защита гражданского населения,, поддержание режима бесполетной зоны и обеспечение эмбарго на поставки в страну оружия) не была выполнена в полном объеме. В итоге военного вмешательства западных стран Ливия на долгие годы превратилась в зону нестабильности, источник терроризма и фактически утратила статус единого суверенного государства.

Необходимо отметить, что опыт скоординированного применения НАТО различных сил и средств в ходе миссий и операций систематически тщательно изучается и анализируется. Результаты данного анализа находят свое отражение в соответствующих доктринах и наставлениях ОВС альянса. В частности, одним из основных документов в этой области является «Наставление по системе кризисного реагирования НАТО».

Как таковая «система кризисного реагирования блоков представляет собой комплекс взаимосвязанных мероприятий, проводимых руководством, командованиями и штабами, другими структурами НАТО и стран-участниц в военной и гражданской областях в интересах подготовки коалиционных Ц национальных сил и средств к проведению Операции (действий) по предотвращению, нейтрализации и отражению различных угроз для безопасности союза.

В отличие от действовавшей до 2007 года «системы предупреждений НАТО», которая касалась в основном военных приготовления альянса, существующая система предусматривает более широкий, инструментарий воздействия на кризисную ситуацию. Так, взамен трех компонентов «системы предупреждений блока» («меры предосторожности», «упреждение угрозы» и «отражение агрессии») новым наставлением введены четыре («превентивные действия», «меры реагирования на кризисную ситуацию», «упреждение угрозы» и «отражение агрессии»).

При этом принципиально новый компонент — «превентивные действия» содержит перечень мер воздействия на «потенциально опасное» государство (risk generating country) или негосударственную структуру преимущественно политико-дипломатического, финансово-экономического и информационно-пропагандистского характера. «Превентивные действия» могут осуществляться странами-участницами не только на стадии обострения противоречий, но и на всех этапах развития кризисной ситуации и, как правило, по рекомендации и при скрытной координирующей роли Совета НАТО. Данное обстоятельство указывает на то, что «системой кризисного реагирования альянса» предусмотрено применение «гибридных» методов противоборства, а наставление по данной системе является всеобъемлющим руководством по отражению различных угроз для безопасности членов блока, в том числе путем проведения «непрямых» действий.

Вместе с тем, по оценке натовских специалистов, опыт крымских событий показал, что альянс в полной мере не готов противодействовать противнику, который использует «нелинейные» методы решения военных задач. В первую очередь это обусловлено узким (классическим) толкованием ст. 5 Вашингтонского договора, Предполагающей коллективный ответ лишь на вооруженное нападение, «Гибридные операции» не подпадают под это определение. В обозримой перспективе руководство НАТО намерено нарастить коалиционные возможности по противодействию подобным угрозам и рассмотреть возможность расширения понятий «нападение» и «агрессия».

Таким образом, а само понятие «гибридные операции», которое широко используется руководством Североатлантического союза и стран-участниц, изначально был заложен негативный смысл. Предполагается, что действия, осуществляемые в рамках таких операций, носят безнравственный, противозаконный, коварный и вероломный характер.

Терния «гибридная война» (операция) никогда не будет применен Североатлантическим союзам но отношению к действиям Запада, даже если бы по их содержанию и направленности они полностью совпадали с российскими мероприятиями в Крыму Свои операции и миссии альянс всегда рассматривает как законные и соответствующие морально-этическим нормам. И наоборот, теперь любые активные действия России на постсоветском пространстве будут подпадать под раскручиваемое Западом понятие «гибридная операция».

Однако так называемые гибридные операции признаются НАТО достаточно эффективной формой достижения военно-стратегических целей. Опыт успешного применении странами мирового сообщества методов «непрямого» воздействия на кризисные ситуации тщательно изучается, анализируется и используется в интересах совершенствования форм и способов задействования военного и гражданского потенциал этой военной организации в различных конфликтах.

Полковник С. Клименко, «Теория и практика ведения «Гибридных войн» (по взглядам НАТО) 2015″

Зарубежное военное обозрение. 2015, №5, С.109-112