Воскресная Литургия только закончилась. Народ неспешно выходил из храма, усердно крестясь перед выходом. Снег падал неэкономно, не переживая о перерасходе. «Вот и зима пришла ― в конце декабря», ― констатировали старушки. У ворот стояли просящие, вооруженные консервными банками и пластиковыми стаканчиками. Среди них выделялся один мужичок лет сорока, в полушубке и полуразрушенных сапогах, надетых на старые потертые джинсы, со взлохмаченными патлами на голове вместо шапки. Местные хорошо его знали и давно дали прозвище «Сашка-дурак». Его речь была несуразна, а вид ― безобразен.
Двое молодых людей, только что покинувших храм, подошли к «дураку». Один из них молча достал сотню и положил в стаканчик. Второй посмотрел на Сашку брезгливо и с каким-то недоумением: тоже мне, мол, святого нашли. На его лице промелькнула какая-то язвительная полуулыбка. Он порылся в кармане брюк, нашел там самую мелкую монету и швырнул её в тот же стаканчик. Когда они отходили, Сашка-дурак произнес, особенно не стараясь быть услышанным, но услышали его оба:
― Щедрый душу свою полагает за други своя, а скупой платит дважды.
* * *
Того, кто щедрой рукой дал «дураку», звали Славиком, второго ― Родионом.
― Это что еще за кадр? ― кивнул последний в сторону попрошайки.
― Так… Сашка-дурак. Многие его почитают за человека Божия.
― Хм, ― недовольно ухмыльнулся Родион, ― Я скорее поверю в святость профессора университета, который не берет взяток, чем в праведность оборванца, скачущего босиком по снегу.
* * *
Когда-то Славик и Родион были школьными друзьями, вместе они доучились до девятого класса. Потом родители Славика переехали в другой город, забрав сына с собой. Какое-то время друзья еще поддерживали связь, часто созваниваясь, но довольно быстро потеряли друг друга из вида: появились новые друзья, знакомства. И вот неожиданно встретились в главном корпусе института, будучи уже студентами. Как оказалось, вместе они проучились в одном вузе четыре года и даже об этом не подозревали. Правда, курсы у них были совершенно разные: Родион заканчивал исторический, Славик учился на программиста.
Никто не мог предположить, что спустя шесть лет они возобновят свою дружбу. Стали вместе ходить на футбол, в тренажерный зал. Как-то Родион узнал, что друг его верующий, но не сектант, по праздникам и выходным ходит в православный храм ― заинтересовался. Сам Родион, учась на историка, часто задумывался о главной движущей силе всего происходящего, об истоках и цели, и понимал, что чего-то здесь все-таки не хватает.
Родион заметил, что среди его сокурсников и преподавателей практически нет людей, которые бы не верили в какую-то высшую силу, были абсолютными атеистами. То же самое он заметил и в среде знакомой ему интеллигенции. Однако все их представления о некоем Абсолюте были либо очень расплывчатыми, либо весьма экзотическими, не своими. Чаще же всего встречался некий каламбурный синтез, недопустимая эклектика: люди верили одновременно и в буддизм, и в экстрасенсорику, и в оккультизм, и в черную кошку.
Иногда они, правда, признают или не отрицают возможности существования некоего Бога, но предпочитают его называть просто Силой. Во всем этом была какая-то натянутость, неясность, которых Родион, любящий во всем систему и конкретику, не мог принять. В то же время он задумывался и о православии ― к этим мыслям его подталкивал весь ход исторических событий. Однако допустить, что истиной во всей полноте обладают только те беззубые и сварливые старушки, которые, как он представлял, были единственными, кто регулярно посещают православный храм, Родион не мог.
Теперь выяснилось, что Славик тоже, будучи несомненно в здравом уме и вроде бы в адеквате, каждые субботу и воскресенье ходит в церковь. Родион даже слегка запереживал: а вдруг это и есть ответ на давно мучившие его вопросы? В один прекрасный день он как-то сам напросился сходить вместе со Славиком «на разведку» в православный храм. Это было то самое воскресенье, в которое произошло событие, описанное вначале.
* * *
На службу молодые люди пришли заранее. Родион неловко ходил по храму, не зная, что нужно делать. Он внимательно рассматривал приходящих людей, боясь увидеть здесь кого-нибудь из знакомых. Наконец начали читать часы. Несколько первых минут Родион тщетно пытался понять слышимое, но все это казалось ему странной и непонятной тарабарщиной. Затем открылись царские врата, и началась Литургия. Родион вздохнул с облегчением, надеясь, что, может быть, хоть теперь он что-нибудь поймет и ему не будет скучно.
Однако чем дальше, тем Родиону становилось все скучнее. Большинство слов и воззваний ему, в принципе, были понятны, но общий смысл происходящего молодой человек не улавливал. Священник тянул возгласы, диакон произносил прошения, и молодой человек все не мог понять, зачем по сто раз повторять одно и то же. «Паки и паки миром Господу помолимся». Он думал: неужели так тяжело достучаться до христианского Бога, что Ему приходиться по сто раз повторять одно и то же?
Однако глядя по сторонам, к своему удивлению, Родион обнаружил, что никому из присутствующих, кроме него, вовсе не было скучно. Напротив, со спокойным и важным видом они все усердно кланялись своему Богу вслед за каждым прошением. Чтобы не отставать от других, Родион тоже стал креститься и кланяться. «Может, хоть так не засну», ― подумал он про себя.
«Он уже согласен был предположить, что да, действительно, здесь совершается некое величественное тайнодействие в надежде умолить истинного, хоть и непреклонного Бога, но вот тут-то и случилось нечто совершенно неожиданное…»
Где-то в конце Литургии оглашенных Родион уже перестал оглядываться по сторонам и готов был поверить в действительность всего происходящего. Он уже согласен был предположить, что да, действительно, здесь совершается некое величественное тайнодействие в надежде умолить истинного, хоть и непреклонного Бога, но вот тут-то и случилось нечто совершенно неожиданное. В самый торжественный, как показалось Родиону, момент службы батюшка внезапно… чихнул в алтаре.
Родиона это едва не разорвало на части. Вначале он просто недоумевал, услышав громкий и раскатистый звук. Потом понял, что за царскими вратами в данный момент кроме священника никого не было. Ошибки быть не могло. Родион всеми силами удерживался, чтобы не рассмеяться. Он посмотрел по сторонам, посмотрел на Славика: все делали вид, что ничего не произошло. Ему же это показалось не просто смешным, но и каким-то едва ли не кощунственным.
Одним словом, весь «молитвенный настрой» ушел бесследно, остаток службы Родион стоял расслабленно, в глубине души надеясь на продолжение, какой-нибудь еще провал по ходу «представления», каким ему теперь казалось все происходящее. «Священник чихнул у престола Всевышнего ― разве может такое быть?» ― недоумевал он про себя.
Поэтому сцена с Сашкой-дураком только подлила масла в огонь, еще более разгорячила Родионово негодование. Теперь он точно был уверен, что все в православии притянуто за уши и неискренне. Так ему было легче считать. Совесть Родиона на время затихла, хотя до конца и не успокоилась.
* * *
Как-то, уже весной, Родиону довелось быть у знакомых в другом конце города. Подходя к дому, он заметил, как из соседнего подъезда выходит мужчина средних лет с молодой девушкой. Лицо мужчины показалась Родиону очень знакомым, но вспомнить, где он его видел, молодой человек никак не мог. Девушка взяла своего спутника под руку, и вместе они, мило беседуя, проследовали к новенькому Chevrolet.
И только тут Родион понял… но этого быть не могло! В спутнике дамы он узнал того самого «дурака» Сашку, который просил милостыню у входа в храм. Теперь же так называемый «бомж» был чисто вымыт, элегантно одет, имел аккуратную стрижку. Когда парочка подошла к машине, кавалер ловко открыл водительскую дверцу машины и пригласил сесть за руль даму. И вот в этот момент он заметил Родиона, и по лицу Сашки было видно, что он молодого человека тоже узнал, хотя и не смутился. Теперь уж точно сомнений быть не могло!
Одним словом, не таким дураком оказался Сашка-дурак, и не такими умными оказались люди, почитавшие его за святого.
* * *
Тем же вечером Родион тщетно пытался убедить своего друга Славика в том, что никакой Сашка не юродивый, а обычный дежурный актер, каких полным-полно можно встретить по переходам и другим прибыльным для попрошаек местам. К удивлению друга, Славик отреагировал на его слова спокойно, сказал, что возможно, он ошибся: мало ли есть людей, похожих на Сашку…
И даже если Родион не обознался, известен ведь пример, когда юродивый Симеон, живший в VI веке в Эдессе, ходил для спасения многих душ в распутные дома и никак этим не замарался. Хотя многие, видя его выходящим из блудилища, соблазнялись. «В любом случае, сути это не меняет. Каждый все равно за себя отвечать будет», ― заключил Славик.
Родион негодовал. «Слепые они все, что ли? ― думал он. ― Или такие же дураки, как и Сашка?»
* * *
С тех пор прошло два года. В жизни Родиона произошли немалые изменения. Почти сразу же после описанных событий тяжело заболела его мать. Нужно было срочно делать операцию. Врачи советовали сразу же везти её для этого в Москву. Но Родион прикинул, во сколько это все обойдётся, и понял, что таких денег у него нет, а в долги лезть не хотелось. Оперировали по месту жительства, но результат оказался печальным – Елизавете Петровне (так звали маму Родиона) стало еще хуже.
Что делать, молодой человек совершенно не представлял. Нужно было все-таки делать повторную, но уже более сложную операцию в Москве. К этому моменту денег у Родиона совсем уже не оставалось. Он все дальше и дальше скатывался в пропасть.
Именно тогда молодой человек вновь встретился со Славиком, случайно столкнувшись с ним на улице. До этого друзья более двух лет не виделись, просто как-то времени не было, пути не пересекались. Слово за слово, Родион рассказал о своей беде. Славик отреагировал на все очень быстро и с большим пониманием.
Оперативно он сам собрал по знакомым некоторую сумму. Конечно, денег этих не хватало. Славик уговорил Родиона взять кредит, занять еще у знакомых и без промедления везти мать на операцию. О том, как потом отдавать долги, Вячеслав просил сильно не беспокоиться: главное ― сделать сейчас операцию, а в остальном «Бог поможет». Так и поступили.
Перед операцией врачи сказали, что больную вовремя привезли: еще немного, и за её жизнь было бы бесполезно бороться. Лечение прошло успешно. Так благодаря Славику Елизавету Петровну удалось спасти. Спустя время они вернулись домой.
* * *
Теперь вопрос стоял о том, как рассчитываться с накопившимися долгами. Славик сказал, что часть своей зарплаты он будет отдавать на погашение кредита. Он также уговорил Родиона поехать на заработки, чтобы быстрее погасить долг. Но как же быть? Ведь после операции Елизаветы Петровна еще была прикована к кровати, она нуждалась в постоянном уходе. Славик предложил забрать ее к себе.
Нужно сказать, что к этому времени Славик успел жениться. Избранницей его стала прихожанка его же храма Лена, которая пела к тому же на клиросе. Лена была сиротой: когда ей исполнилось всего семь лет, Ленины родители погибли в автокатастрофе, воспитывала девочку бабушка. Вскоре после внучкиной свадьбы бабушка тоже умерла, оставив ей в наследство трехкомнатную квартиру. Поэтому молодая семья могла спокойно принять к себе на попечение больную женщину.
Ухаживать за Елизаветой Петровной Лена вызвалась сама, так как сейчас, кроме работы на клиросе несколько раз в неделю, других занятий у нее не было. Родион не знал, как благодарить своего друга! Тогда же он не раз еще вспомнил непонятные слова двухлетней давности, которые произнес юродивый «дурак»: «Щедрый душу свою полагает за други своя, а скупой платит дважды».
Родион пробыл на заработках меньше года. За это время он смог полностью погасить кредит и рассчитаться с другими накопившимися долгами. Елизавете Петровне постепенно становилось лучше. Лена очень привязалась к больной, ухаживала за ней, как за родной мамой, которую сама почти не помнила. Несколько раз послеоперационную больную соборовали и причащали дома, но только потому, что она сама того захотела.
О вере Лена со Славиком сами специально никогда не заговаривали, пока Елизавета Петровна их не спрашивала. Она видела, как молодые дружно живут, как заботятся и ухаживают за ней, совершенно посторонним, казалось бы, человеком. И конечно, ей самой становилось интересно, откуда может происходить такая бескорыстная любовь и самоотверженность, что особенно нетипично для современной молодежи.
Елизавета Петровна видела, как молодая пара по выходным уходит помолиться в церкви, понимала, что для них это не просто обычай или формальность. Когда она начала вставать с кровати и самостоятельно ходить, мама Родиона тоже захотела однажды пойти в храм. И после этого почти сразу стала постоянной его прихожанкой.
Вскоре у Лены со Славиком родился сын. И теперь уже Елизавета Петровна смогла им пригодиться. Она практически заменила ребенку одну из бабушек и была счастлива, что хоть чем-то может отблагодарить дорогих людей за оказанную ей любовь и заботу.
К этому времени из-за границы вернулся домой, теперь уже навсегда, Родион. И здесь его ожидала еще одна приятная неожиданность: Славик с Леной попросили его стать крестным их сыну. Он был этим глубоко тронут и удивлен, но отнесся к вопросу очень серьезно. Тогда же выяснилось, что сам Родион был некрещёным. После этого он сразу же решил принять Крещение.
Но это был не просто акт благодарности, желание покумоваться со своими благодетелями. Родион видел, как изменилась его мать, как она внутренне преобразилась, и это было не только следствием физического выздоровления. Он также оценил всю жертвенную сущность христианской любви, которую оказали ему его друзья и подобного примера которой, он знал, в обычной жизни встретить невозможно.
И Родион наконец понял, что люди Божии в Церкви есть. Просто не всегда они выглядят как святые.