В доме напротив нашего жил Дед-Шум. Вернее, живет и по сей день, но теперь его все называют Алексей Васильевич. Хотя совсем недавно его ФИО знали лишь сотрудники полиции нашего района, а для всех остальных он был Дед-Шум. Но обо всем по порядку.
Алексей Васильевич – почти ученый. Всю свою жизнь он посвятил исследованию воздействия звуков на организм человека. На заре своих исследований он узнал, что шум вредит здоровью и объявил ему бой! Не на жизнь, а на смерть. Написал сотни обличающий статей, в которых подробно, с выкладками и доказательствами объяснял, что даже самый незначительный шум губителен для нервной системы. Выступал с докладами на конференциях и даже пострадал за правду: его мягко попросили из организации, в которой он работал – слишком уж рьяно он бился за ту самую правду, в то время как тема казалась руководителям сомнительной (не совсем научной).
Одним словом, всю свою жизнь он боролся, просвещал, обличал и доказывал. Возможно, он был прав и совершенно точно действовал из самых лучших побуждений, но – есть одно но. Помимо редакций журналов, газет, радиостанций и научных конференций, от активности Алексея Васильевича очень страдали соседи.
Он буквально изводил их. Игра на музыкальном инструменте, громкий звук телевизора, семейная ссора, расшалившиеся дети, любой звук, просочившийся из вашей квартиры и – вуаля!
– Алексей Михайлович у вас на пороге с авторской брошюркой «О вреде шума» и поучительной речью на устах.
Сначала его слушали. Некоторые. Потом и они перестали. Но ученый не унимался. Перед ним закрывали дверь – он вызывал полицию. Дошло до того, что редкий день проходил без его звонка в «02». Поговаривали, что в нашем ОВД сотрудники бросали жребий, кому же сегодня ехать к Деду-Шуму, а начальник возвел это даже в ранг наказания: проштрафился – значит, тебе ехать. А дед уже ждал наряд у подъезда, показывал кричащих на площадке детей, сработавшую сигнализацию автомобиля, собаку, которая слишком громко лаяла, дворника, который слишком громко греб лопатой, мусоровоз. Затем вёл в подъезд, к квартире, где также обнаружил нарушителей. И рассказывал, рассказывал, рассказывал о своих исследованиях и научных находках. На попытки полицейских и жителей вразумить его, объяснить, что это всё неизбежно в многоквартирном доме, дело привычное, никто внимания не обращает, тем более что день на дворе – он в панике причитал: «Это-то и плохо, что вы уже не замечаете ничего! Это-то и страшно! Шум проник в ваш мозг!» Но у всех почему-то оставалось ощущение, что в мозг проник сам Алексей Васильевич.
Убедившись окончательно, что его окружают сплошь дремучие обыватели, далекие от науки, Алексей Васильевич решил пойти другим путём. Едва узнав о том, что в какой-то квартире идет ремонт, он тут же набирал «02» и требовал проверить рабочих – их квалификацию, допуск к выполняемым работам и, конечно же, легально ли они находятся на территории РФ.
Он выудил в интернете леденящие кровь истории о том, как на стройке работали вовсе не строители, а обыкновенные мужики из глубинок, жаждущие заработать. И в результате их халтуры новенький дом через пару месяцев рушился на глазах. Распечатал эти рассказы, снабдил картинками – формата А4, во весь лист – и развесил на всех подъездах. Как же после такого не проверять всех и каждого сантехника или электрика? Даже из ЖЭКа. Тем более что в ЖЭКе работали сплошь «блатные» или «сомнительные», как свято верил Дед-Шум.
Благодаря такой бдительности Алексея Васильевича один из жителей сменил пять бригад рабочих и никак не мог закончить ремонт, с которым рассчитывал расправиться за пару дней. Он озверел, но связываться с Дедом-Шумом посчитал себе дороже и принялся ремонтировать жилище сам.
На следующий день на его пороге возник Алексей Васильевич и вручил кипу бумаг – постановления и распоряжения Правительства Москвы о том, какая степень шума в какое время суток допустима и т.п., и т.д. Потребовал согласовать свои работы, привести уровень шума к допустимым нормам. Сзади него стоял участковый, который лишь виновато кивнул в знак подтверждения слов «ученого». И один глаз у него почему-то дёргался…
Даже мамы с той детской площадки перебрались в наш двор. От них, собственно, я и узнала о нашем герое.
«Кажется, на какое-то время во дворе действительно воцарилась такая тишина, о которой грезил Дед-Шум»
И вот однажды летним днем, когда Алексей Михайлович уехал на очередной трехдневный семинар и местные мамы могли спокойно гулять в «своем» дворе, возле их дома огородили площадку для стройки. Объявление гласило: «Строительство храма». Жители, прочитав его, цепенели, и, кажется, на какое-то время во дворе действительно воцарилась такая тишина, о которой грезил Дед-Шум. Все единодушно представляли, что же будет, когда он вернется.
Он вернулся. И началось! В первые пару дней он написал не один десяток писем во все инстанции, какие только можно себе представить.
Как-то ночью пытался повалить забор стройплощадки. Его заметил и прогнал сторож.
Через день он разместился у забора с плакатом, гласившим, что он объявляет голодовку в знак протеста против незаконного строительства. Кто-то сообщил родственникам, приехала глубоко беременная дочка Алексея Васильевича и пригрозила, что не родит ему долгожданного внука, если тот не прекратит дурить. Он испугался. И снова стал писать письма. Не сдавался. Но храм все равно построили.
А потом еще и колокола привезли. Увидев их, Алексей Васильевич выпучил глаза и замолчал на двое суток.
Вернее, исчез. Все даже испугались.
Но оказалось, что он вынашивал коварный план: пока колокола были еще на земле, прокрался ночью во двор и пытался обвязать их язычки изолентой. Его выгнали, пригрозив обратиться в полицию и заставить отвечать за вандализм.
И вот как-то перед Пасхой унылый, изможденный борьбой дед Алексей стоял у храма и обреченно смотрел на колокола. Увидел звонаря и, чуть не плача, кинулся к нему: «Слушай, я всю жизнь изучаю этот вопрос… Ты пойми, я ж не против религии вашей, я против грохота… Это ж вредно!» – «Да? Я вот знаю, что колокольный звон полезен!» «Да-да, я тоже слышала!
Колокольный звон микробов убивает! – подтвердила одна бабуля и поклонилась колоколам. – Вот, пришла послушать… Радикулит опять мучает, послушаю – авось пройдет».
Алексей Васильевич удивленно приподнял бровь, но спорить не стал. Он привык сначала разбираться в вопросе, прежде чем вступать в дискуссии. А на Пасху снова пришел, подозвал к себе звонаря: «Ну, когда начнете звонить? Ничего про вред звона я так и не нашел, кстати». – «После Литургии». – «Ты мне время точное скажи, во сколько?»
В тот день Алексей решил поставить что-то вроде эксперимента: пройдет ли от колокольного звона у него голова, которая болела с утра. Неизвестно, помог ли звон от боли, но с тех пор Дед-Шум стал приходить в храм к колокольному звону, как на концерт. Молодой звонарь куда-то исчез, и его место заняла энергичная пожилая женщина. «Фанатка» своего дела. Она в принципе могла звонить очень долго, до тех пор, пока последний прихожанин не скроется за воротами, а уж когда у нее появился почитатель! Тут она разошлась! Заливалась соловьем. Звонила долго, самозабвенно, закрыв глаза. Алексей Васильевич слушал с бесстрастным лицом, чем заставлял «музыкантшу» с еще большим энтузиазмом дергать за веревки, выводя торжественные рулады. Мамы из нашего двора приходили к храму посмотреть на эту картину, как на диво.
Как-то вечером Дед-Шум разговорился с женщиной-звонарем. Она ему прямо так и сказала: «Если б не колокола, давно бы слегла, болячки бы доконали. А они помогают не раскисать».
Потом он на три месяца пропал. И вернулся…с сертификатом об окончании курсов звонарей. Направился прямиком к настоятелю храма и потребовал его принять, потому как «не бабское дело – звонить», и ещё он – ученый и звонить будет не только правильно, но и со смыслом, ибо уже пишет работу о положительном воздействии колокольного звона на организм человека.
Настоятель изумился, усмехнулся и позволил новоявленному музыканту звонить в будние дни, оставив за бабой Аней дни воскресные.
Алексей Васильевич приступил к работе со всей самоотдачей и рвением, которые прежде отдавал науке. Приходил в храм ежедневно, даже не в свои дни – для обмена опытом с коллегой. А коллега, помимо премудростей профессиональных, просвещала его еще и в религиозных вопросах. Хотя и сам он на тот момент был уже не совсем «тёмным» в этой области и, в частности, понимал, чем воскресные дни отличаются от будних. Ему стало даже немного обидно, что его отстранили от работы в праздники. В будни народу в храме было мало – не разойдешься, а очень хотелось все-таки заслужить это право – звонить в воскресенье. Он стал общаться с церковными служащими, читать книжки, разговаривать со священниками…
Так из нашего двора исчез «вредный Дед-Шум», и его место занял любимый многими звонарь Алексей Васильевич.