Наша знакомая Марика преподавала в частном лицее, а супруг ее, Алик, стараясь подработать к рождению ребенка, устроился на вторую работу. Дело было в том, что беременность давалась Марике нелегко: сказывались годы голодной и холодной юности, и то сердце, то почки портили радость ожидания меленького. Так что вместо того, чтобы, как всем приличным молодоженам, спокойно ждать появления на свет первенца, приходилось Марике и Алику судорожно изворачиваться, чтобы оплатить медицинские процедуры, ставшие необходимыми. Надо было обеспечить ей диетическое питание и постараться собрать денег на роды и приданое новорожденному. Помощи ждать было неоткуда: родственники сами едва сводили концы с концами, братья обоих супругов разъехались на заработки кто куда, так что муж, без особой радости, но всё же устроился на автомойку.
Две недели были полны предвкушения его зарплаты. А на третью оказалось, что закрылась школа танцев, где он мог преподавать вечерами. Это было подобно потере хорошего знакомого, когда приходится собирать вещи, вспоминать только о хорошем, но… его больше нет. Учитывая, что в запасе была автомойка, супруги постарались смириться и жить, урезав бюджет.
Истинный «оперкот левой» жизнь нанесла Марике через пару недель после закрытия школы танцев. Вечером того дня муж опаздывал с работы, чего раньше не бывало, и она забеспокоилась. Хорошие мысли нас не посещают, когда близкие вдруг изменяют распорядок дня без предупреждения.
«Что-то случилось… Встретил кого-то и пошел… погулять?» – это было первое, о чем думалось. «Нет, не может быть, он же знает, что волнуюсь!.. Пробка? Не отпустили с работы? Пошел помогать Грише (приятелю, который вечно попадал в истории то с машинами, то с игровыми автоматами)? Может, к маме пошел?»
Легка на помине, позвонила свекровь:
– В общем, там такое дело… У Александра случилось…
– Что, что случилось?! – вскричала Марика.
– Он разбил чужую машину.
– Но у него же нет прав, да и водить он не умеет, – растерялась Марика, – Или я не знаю чего-то?
Он сам-то что? Как? Жив, разбился?! – а слезы уже заливали лицо…
– Да, с ним, кажется, нормально. Подробностей не знаю. Он идет домой.
Почему не позвонил ей, а первой – маме? Что же там?.. Следующий час, пока супруг добирался до дома, Марика провела, бегая между телефоном, соседками и кухней, где поставила чайник. Время от времени она подбегала к углу с иконами, где просто смотрела на лики, даже не зная, о чем просить.
«Он пришел бледный, испачканный, одежда кое-где порвана, тихо открыв дверь, остановился на пороге»
Он пришел бледный, испачканный, одежда кое-где порвана, тихо открыв дверь, остановился на пороге. В глаза не смотрел, и веяло от него такой тоской, таким страхом и отчаянием! Жена, конечно же, была на взводе, расстроена, но знала, что главное – жив, цел!
И он как-то странно удивился:
– Ты что? Ты… уже знаешь?!
– Да, с мамой говорили. Я уже не знала, что думать и где искать тебя. Ведь хорошее не подумаешь! Почему ты не позвонил сразу, не предупредил?
Выяснилось, что ему поступил заказ на мытье «Волги», но подступиться к машине он не мог из-за стоявшей неудобно «Лады»-семерки. И, недолго думая, он решительно взял ключи, полагая, что передвинуть машину с места на место несложно. Тем более, Гриша, тот самый, ему рассказывал, как заводить, как водить, в кино тоже все легко выглядит. Мужчины как дети – решительно стремятся к своей цели, но иногда по-детски забывают об осторожности. Алик взял ключи и… «Лада» зацепилась боком, снесла дверь «Волге», ударилась и сломала зеркало. Хозяин автомойки и хозяева машин договорились, что если виновник всего отремонтирует сломанное, то его простят и до суда не доведут. Слава Богу за всё: и за скорби наши, и за радости! Однако работу парень потерял…
Одна мудрая и добрая дама говорила: «Когда с горем проведешь ночь, оно становится соседом». А русская поговорка гласит: утро вечера мудренее. Беду надо просто пережить, утром всё станет понятней, легче, мысли разлягутся по своим полочкам, и решение придет. Так размышляла Марика, пытаясь навести порядок в голове и успокоиться.
Когда муж убедился в Марикиной, как теперь модно говорить, «толерантности», сказал: «Я думал, меня уже и кормить-то не будут за такое! Ведь это я, мужик, должен зарабатывать, а сам теперь сяду на шею к беременной жене. И домой идти не хотелось, хоть в реку бросайся! Вот и бродил так долго…»
Наутро, еле переставляя ноги, Марика поплелась на работу. Первых лекций не было, и девочки-преподы сели в маленькой учительской выпить по чашечке кофе-чаю, поговорить «за жисть». Марику прорвало, и, как на духу, она выложила подружкам, что случилось, попросив о помощи. Они растерялись, но как одна сказали, что все самые «дорогие» часы будут ей отданы… если вообще они будут. Как назло, наблюдался спад в спросе на технические науки. Началась вторая пара, девочки разошлись по своим делам: одна отправилась «пробивать» продление лицензии, другая – на занятие с группой, а Марика осталась сидеть в комнатушке, размышляя и упершись взглядом в стену напротив.
На стене этой преподаватели лицея обустроили нечто вроде молитвенного угла, где были вербочка, икона Спасителя, Богородицы Иверской и… Николая Чудотворца. И так он ласково глядел на нее, таким теплом светились его глаза!
Марикиного дедушку тоже звали Николаем, и рожден он был 22 декабря, почти что в день поминовения святого Николая Чудотворца. Дед, получивший еще в николаевские времена отличное военное образование и имевший прекрасные перспективы, попал сначала в мясорубку Первой мировой, затем – революции. Его, по рассказам матери, спасли солдатики его же полка: «Не дадим Михалыча расстреливать!» – кричали они, когда власть сменилась. Пришлось ему сменить погоны штабс-капитана на комнатку часовщика, потом – на бухгалтерские рукава. Во время Второй мировой войны, т.е. Великой Отечественнной, ему предложили занять пост суперинтенданта госпиталя, а должность эта была «хлебной» и потому опасной. Семейных он наставлял: «Кто бы ни пришел к вам, что бы ни принесли вам, или сказали бы, что как будто я передал, запомните: не брать! Ни у кого, ничего! Это все будет тем, что отнимают у раненых».
Еще вспоминали о мешке картошки, которую отец притащил на горбу домой. Это был паек. Спелая, пахшая свежестью, и принес ее он со словами: «Это на все лето и осень». И это было самое вкусное блюдо на земле, так говорили Марике мама и тетя.
Задумавшись, Марика не заметила, как пробежало время. А ведь святые живы, они рядом с нами, святитель Николай не напрасно напомнил о родных, переживших большие тяготы, нужду, голод, войны. При этом они не утратили доброты, дара сопереживания, тепла и любви и главного – веры в то, что все будет хорошо, что Господь поможет! Нужно попросить.
В сумке Марики был молитвенник, и впервые в жизни прочла она акафист Николаю Чудотворцу, даже не зная тогда, что на это нужны особые предварительные молитвы, что не в любой день это делается и по благословению… Закончив, как-то одухотворенно и спокойно села она заполнять какие-то бумажки.
Звонок прервал ее труды. Звонили из очень крупной компании, чтобы сообщить, что их лицей выиграл тендер на обучение 1500 человек и что в следующие полгода они обязаны это сделать.
Затем вернулась коллега, ходившая по поводу лицензии, и сообщила, что: во-первых лицензию продлевают, а во-вторых поступили несколько заказов непосредственно от знакомых генерального, а значит, и оплачиваться они будут вовремя. Программы курса были очень сложные, требовали особых знаний, которые как раз были у Марики. Ей предложили в недельный срок разработать почасовой план занятий и приступить к лекциям.
Еще через 2 недели Алик устроился охранником в огромный супермаркет, где его заметил хозяин магазина и вскорости предложил работу менеджера.
Через 2 месяца родился первенец – здоровенький, крепенький, как половинка разрезанного яблока, похожий на своего папу.
Так и вступился за новорожденную семью святой Николушка…