«И добродетель в этот жирный век должна просить прощения у порока».
У. Шекспир
Сосо жахнул дверью и, прыгая через две ступеньки, сбежал с лестницы. Злость душила его горло липкой жабьей лапой. «Это же надо было так пролететь! – бурчал он на бегу от ярости и непривычки к физическим нагрузкам. – Я же этой стерве деньги дал! Ооо! Какой облом! В жизни никто меня так не подставлял». И это была чистая правда.
Жил себе Сосо до 32 лет тихо, мирно, благородно в меру скромных финансов и средних умственных способностей. Любил распить с ребятами пиво у телевизора под хороший футбол; покайфовать над хинкали в достойном кругу и тут же, к месту, толкать неслабые тосты.
Чего же еще для полного портрета? Ну да, имел пару-тройку любовниц, на которых не особенно тратился. Словом, вел здоровый образ жизни типичного холостяка и был вполне доволен собой и своим местом под солнцем.
Потом его мать Лали очень уж стала донимать сына просьбами:
– Хватит слоняться без дела. Пора жениться.
И Сосо привел Нателу, приличную девушку из хорошей семьи.
Перед венчанием в Светицховели на эмоциях дал Богу клятву:
– Прости меня, Господи, за то, что было. Теперь я без пяти минут семейный человек. И жене своей не изменю!
Дальше тоже все было обыденно просто. Справили свадьбу на 150 человек, съездили на медовый месяц в Турцию и зажили мирно и культурно дальше. Через год родился Лаша. Сосо был безмерно рад и пил неделю на радостях – обмывал продолжателя фамилии. Теперь можно и расслабиться, раз наследник получился с первого захода, и пожить спокойно для себя. Больше детей Сосо заводить не собирался. И с одним ребенком много мороки.
Жизнь дальше покатилась. Всё как у всех, без особых приключений.
Старые друзья стали подкалывать от безделья:
– Э, Сосо, у тебя случайно спина не чешется? Гляди, крылья скоро начнут расти. Как там твоя Этери?
– и подмигивают двусмысленно. – Что не ходишь к ней совсем?
Сосо, глазом не моргнув, врал вдохновенно, на автопилоте.
– Хожу, как нет. Но по-партизански. Перед Нателой не хочу засветиться, – и строил до такой степени многозначительное лицо, что все его болельщики начинали хохотать.
Таким образом, щекотливая тема благополучно закрывалась до очередного случая.
Как-то летом Сосо отправил жену с ребенком на море, а сам остался в городе. Всем вместе отдыхать никак не выходило из-за кусающихся финансов.
Живет, значит, он в таком приятном расслабоне, без всяких контрольных выстрелов со стороны Нателы и вспоминает старые добрые времена милой юности. Друзья к нему заваливают по-старому, без церемоний. Потому как знают: каникулы строгого режима продлятся до конца месяца.
Очередным вечером заходят к нему трое друзей, да не одни, а с дамами, необремененными излишними моральными установками. Причем ребята его все женатые и своим вторым половинам дружно наврали, что у кого-то умер дедушка, и они всю ночь будут сидеть у гроба и скорбеть. Жены это благополучно покушали, так как достойно проводить покойника – святое дело. Хозяина дома они поставили перед другим реальным фактом:
– Мы к тебе до утра. Немного разгрузиться. Для тебя, брат Сосо, приятный сюрприз, – и кивают на мадмуазель, взятую для него.
Сосо, конечно, начинает пыхтеть и отказываться. Но его успокаивает хор незваных гостей:
– За все заплачено. Не бери в голову. Мы свои люди.
Пришлось изобразить восторг от такой трогательной братской заботы.
Скоро все попарно разошлись по комнатам, оставив Сосо с Мари.
Она к нему и так и этак. Со всем профессиональным подходом, который Нателе и не снился. Еле от нее Сосо отбился. Мол, голова адски болит. И скорей от нее, искусительницы, на балкон курить, чтоб нервную дрожь унять. Сам ведь не железный. А тут еще будто кто на ухо шепчет:
– Не будь дураком. Твоя Натела ничего не узнает. Не упускай свой шанс.
Сосо превозмог себя, но клятву не нарушил.
Под утро дал Мари 100 долларов и умолял не выдавать его друзьям.
Выползли утром все парочки из своих закутков пить кофе и делиться впечатлениями:
– Ты чего, Сосо, молчишь? – спрашивают у невыспавшегося бедняги.
Тут Мари достала из сумки те 100 долларов и гордо объявила:
– Мне чужого не надо. Я человек принципа. Всю ночь ваш Сосо на балконе дымил. Ничего между нами не было. У Сосо, видно, серьезные проблемы по мужской части. Его лечить надо.
Сосо от ярости подпрыгнул и – к дверям. Чтоб никого не видеть. Опозорила его эта негодяйка.
Друзьям не объяснишь, что у него, у Сосо, свой принцип, свои убеждения. Ведь не поймут. До конца жизни смеяться будут. И что теперь делать?
…
Сосо несся по улице этакой торпедой, мысленно выискивая спасительный свет в конце тоннеля.
Навстречу ему плыла ватага цыган с десятком разновозрастных детей. Видимо, шли занимать свои точки у центральных подземок.
Один из цыганят протянул к нему лапку:
– Дай один десять тетри.
Сосо цыкнул на него и промчался дальше. Потом резко остановился.
– Вот он, выход! Срочно заводить второго ребенка. Следом еще одного. Тогда никто не посмеет сказать, что я не мужчина.
Потом повернул к дому уже совсем другим человеком.
Однако как быстро меняются наши планы, еще вчера казавшиеся такими незыблемыми, из-за непредвиденных обстоятельств.