Малыши о вечном

Двойняшки пяти лет Коля и Оля качаются на садовых качелях,  смотрят в звёздное небо и беседуют.

— Коль, Коль! Смотри, звезда упала! Мама говорит, надо желание загадать.

Коля, мельком взглянув, отвечает со знанием дела:

— Не звезда, а метеоррр! Мне папа рассказывал. А желание у меня, как и  было, — пилескоп!

— У тебя буква «Ррры» уже очень хорошая. А что такое пилескоп?

— Ты что, Оль?! Эта такая труба со стёклышками. Смотришь, и всё близко. Даже дорррожки на Луне видно.

— Коль, а там разве есть дорожки?

— Ну, конечно! У нас в саду есть дорррожка до взрослого туалета? Значит, и там есть.

— Да-а! Тогда да!

Ольга, сражённая аргументацией брата, с уважением смотрит на него.

— Коль, Коль! Вон ещё звезда!..

— Метеоррр! И желание я уже давно загадал.

— Ой, да-да, метеор! Всё равно красиво!..

— Угу. А ты что загадала?

— Чтобы все люди добрые были…

— Как это?

— Ну, вот сегодня сосед дядя Миша чего-то там выпил, как дедушка сказал, и свою собаку ругал, а потом дочку. Мне их жалко, не хочу, чтобы так было! А ещё войны бывают, не хочу так!

— Да-а… Дядя Миша, наверное, вредной воды выпил. Бабушка как-то её называла… я забыл, и сказала, что от неё весь вред. А папа ей сказал, что вред в человеке сидит, а не в этой воде. А войну тоже не хочу. На ней прадеда Витю ранило, а прадеда Мишу убило. Рыцарем хочу быть! Защищать вас с мамой от драконов, страшилищ… — тут голос у него дрогнул, — и п-паучков…

Коля их очень недолюбливал. Оля улыбнулась, она знала эту слабость брата.

Немного помолчали, глядя на небо.

— Коль, а помнишь, папа рассказывал, что на землю Бог пришёл, чтобы все добрыми стали?

— Да. Его на кресте убили, а он воскрес. А добрыми почему-то не все стали…

— Наверное, не все захотели. Мама говорила, что без нашего желания Бог нам не поможет. А я хочу, чтобы все-все захотели! Чтобы все друг другу помогали, и не ругались.

— Да-да, Оленька! Папа всегда говорит, надо с себя начинать, а не с других. Ты зачем сегодня на меня «дуриком» наругалась и язык показывала?! У-у?!

Сестра потупила глазки.

— Прости, Коль! Тебя дедушка взял грядки поливать, а меня нет, я и обиделась.

— Это потому, что ты всегда себя обливаешь, а вчера Нину назвала редиской и полила её из лейки, а она заорала и треснула тебя… А ещё ты Мишутку моего на горшок посадила, а он не хотел… С себя надо начинать…

— Ну, прости, прости! — Оля обняла брата. — Ты лучше скажи мне, а какой Он, Бог? Он же всё-всё сделал — и небо, и звёзды, и динозавров… и бабушку…

— И дедушку! Я не знаю, какой… Папа говорил, что Он и три, и один. Я думал, думал… Получается, Они втроём заодно… вместе, за добро. И знаешь, мне кажется, что Бог — умный и сильный, как папа, добрый, как мама, и ласковый, как наши бабушки…

Ольга задумчиво:

— Да-а, наверное… А ещё, мне кажется, он рисовать любит — такую красоту сделал… и звёздочки… Ой, смотри, смотри, опять упала!

— Ме-те-оррр, Ольга Денисовна!

— Да, Коль, метеор! «Р» у тебя шикарррная, как мама говорит.

Коля зарделся от удовольствия.

«Вот небо, звёздочки, я, ты, ёжик, которого мы сегодня поймали, а потом бац — и ничего?»

— Знаешь, Коль, у меня сегодня зуб болел. Ой, больно, а потом его раз — и выдернули! Он теперь у меня под подушкой.

— Знаю, больно. Мне тоже дёргали.

— А почему вообще мы болеем? Нельзя не болеть, что ли?

— Наверррное, нет. Папа сказал, что в будущей жизни не будет болезней.

— Ааа… Она будет, эта жизнь, да?

— Папа сказал — значит, будет! Сама смотри: вот небо, звёздочки, я, ты, ёжик, которого мы сегодня поймали, а потом бац — и ничего? Так не бывает!

— Да-да, Коль, не бывает! Зачем тогда всё это, если потом «бац»? И ёжик? Не бывает. Умный ты!

— Мама говорит, рррассудительный.

Оля захлюпала носом и стала подхныкивать.

— Ты что, Оль?

— Жалко всех!.. И добрых, и злых… А-а! И петушка… а-а-а!

— Какого петушка?

— На палочке, ледянчик, которого дедушка дал. Я его в кармашек положила, а там теперь дырочка… Потеря-а-а-лся! А-а-а!

— Не реви! Держи моего, я после обеда не стал есть, вечером хотел… — медленно и со вздохом достает из кармана леденец и кладёт Ольге на коленки.

— Коль, а как же ты?

Коля обнимает Олю:

— Ты же моя сестрррёнка! Лопай и не ррреви! Как моя «ррры»?

— Шикарная, Коль! И весь ты, мой братик, — шикарный!

Коля засмущался:

— Ладно тебе! — потом деловито, — не забудь петушка оставить полизать!

— Конечно, Коль, конечно!

— Знаешь, Коль, а мне страшно!

— Что петушка забудешь оставить? Я напомню.

— Да нет! Мама говорила, что недавно соседка Кузьминична умерла…

— Ты её боишься? Она добрая была, огурцами нас угощала.

— Да нет! Умирать боюсь.

— Ты даешь! Чего там — руки сложил, глаза закрыл — оп!.. и другая жизнь, где зубы не болят.

— Это да… Всё равно страшно.

— А ты молись, как папа учил!

— Я  не  очень  умею.  Хотя знаешь, недавно мне бяканный сон снился, жу-у-уткий, я боялась. Проснулась и плакала. Потом сказала: «Господи, ой-ой-ой!», и всё прошло. И так легко-легко стало…

— Вот видишь! А говоришь, не умеешь! Вот у тебя и желание на звезду, как молитва… А я не боюсь умирать. Сколько хочешь! Только мне бы на коне и с саблей! И чтобы враги! А я их саблей — раз, раз! Десять врагов, сто, муль… муль, как его… мулион! А потом меня в плен, и говорят враги: «Выдай своих друзей!» А я им: «Ха-ха-ха! Не выдам, враги!» Тогда они меня…

— Не надо, Коль! — Оля закрывает лицо руками.

— Надо, Оленька! Я же солдат…

— Нет, я хочу тихонечко — заснула и всё.

Коля снисходительно улыбается:

— Понятно, по-деффчоночьи. А я чтобы саблей так… как солдат, так… — машет рукой и падает с качелей.

Ольга хохочет:

— Круто! Как солдат… Скорее моряк — с печки бряк!

Коля тоже хохочет, садится на место и обнимает сестру. Они отчаянно болтают ногами, раскачиваются и поют:

— Советские солдаты — молодцы! Советские солдаты — удальцы!

— Коль, а что такое советские?

— Не знаю, дедушка так поёт. Наверное, значит — наши, хорошие…

— Коль, а ведь чтобы потом в добрую жизнь попасть, к Богу, а не к злым, надо здесь всё время хорошими быть? Ну, стараться… Не драться, не ругаться там…

— Тебе обязательно надо!

— Как это? А тебе?

— Понимаешь, я такой человек… всегда добрый!

Ольга от неожиданности замирает и изумленно смотрит на брата.

— Шучу, Оль, шучу! Всем надо!

Заливисто и тоненько смеются, как гномы.

— Вспомни, Оль! Нам папа рассказывал, что все люди на земле болеют и часто хотят и драться, и ругаться, и только Бог даёт нам силы так не делать. Он как врач…

— Ах, да, да!.. Вспомнила! И мама говорила, что поэтому надо просить… молиться, значит.

— Молодца, Оленька!

Внезапно появляется трёхлетняя Нина и прыгает на них сзади:

— Ага! Попались! Я — тройняшка! Идите, бабаси, мама зовёт! — выхватывает петушка у Оли и убегает.

— Стой! Ты своего петушка уже съела! Отдай!.. Козявка! — кричит Ольга. Нина выглядывает из дома:

— Я всё слы-ышу-у! Сама козявка! — самозабвенно облизывает петушка и исчезает.

— Ладно! Пойдём, Оль, — говорит Коля.

— Ну, давай чуть-чуточку ещё! До последней звезды, давай?

— Ну, давай!

Молчат и смотрят в небо.

— Знаешь, Оль! Ну его, этот пилескоп. Я и так знаю, что на Луне дорожки. Я как ты хочу… Ну, чтобы все добрые… и мы тоже. Вон, смотри, звезда упала! Я успел!

— Метеор, Коль!

— Ну, пусть! Неважно! Главное, успел. Мы теперь вместе… за добро.