Евангельское чтение этого воскресного дня посвящено богословской беседе Спасителя с самарянкой. Тема беседы – живая вода, вкусив которую, человек не узнает, что такое жажда. Беседа мистическая, аллегорическая и иносказательная. Удивление вызывает то, что эту беседу Иисус ведёт не с книжником и даже не с евреем.
Можно было понять, когда Он говорил о тайнах духовной жизни с Никодимом – ученым, книжником, богословом. Но здесь Спаситель беседует о мистическом богословии не просто с женщиной, что вообще было в то время немыслимо, да еще и с ассимилированной ассириянкой, с которыми евреи вообще не общались, у которой, кроме всего прочего, была еще и целая куча сожителей. Спаситель говорит с человеком, который во всех отношениях считался нечистым и порочным.
У Бога свое видение человека, которое не подается нашей логике и пониманию. Он не взирает на пол, лица, национальность, происхождение. У Него нет лицеприятия, да и видит Он людей, похоже, совсем не так, как их видим мы.
О какой воде ведёт речь Спаситель в этой беседе?
Символика воды в разных религиозных практиках насколько глубока и многообразна, что говорить об этом можно очень долго. Я остановлюсь на двух аспектах – это мёртвая и живая вода. Вода губит человека в потопе, вода переносит его душу в царство Аида, но она же и очищает, омывает и преображает человека в разных религиозных культах и мистериях. Как символ жизни и смерти она присутствует во многих религиях, и не только в них.
«Господи, помоги мне умереть, чтобы не умереть, умирая»
Например, в русских народных сказках. Иванушка выпил водички и превратился в козленочка. А серый волк, для того чтобы спасти Ивана Царевича, сначала поливает его мёртвой водой, а лишь потом оживляет живой. По мысли волка, перед тем как воспользоваться живой водой, нужно употребить мёртвую. Возможно, этот волк какое-то время жил на Афоне, и читал то, что было написано над архондариком (гостевым домиком) в каждом афонском монастыре: «Если сможешь умереть прежде своей смерти, то не умрешь, когда будешь умирать».
Дело в том, что в этой фразе всего одно слово: «пефанис» – умереть. «Пефанис» – это древняя форма перфекта, которая может обозначать различные временные отрезки. В этом вся изюминка и красота высказывания. В форме молитвенного прошения эту фразу можно перефразировать иначе. «Господи, помоги мне умереть, чтобы не умереть, умирая».
Это всё абсолютно непонятно людям, далеким от живой и практической веры во Христа, но понятно тем, для кого православная вера – главное содержание и смысл жизни. Православный человек в своей жизни проходит два этапа. Сначала он должен заживо умереть, для того чтобы потом замертво ожить.
Чтобы понять, о чем здесь идет речь, нам нужно расставить некоторые лексические акценты и дать правильные определения словам «жизнь» и «смерть».
«Человек создан жаждущим, но то, что предлагает ему мир, не утоляет этой жажды»
Многое из того, что принято в миру называть «жизнью», Евангелие определяет как «смерть». Иванушка выпил из лужи водичку и превратился в козленочка. Человек создан жаждущим, его душа ищет воду, которая могла бы дать ему полноту счастья и радости. Но то, что предлагает ему мир, не насыщает человека, и что хуже всего, превращает в животное – проще говоря, оскотинивает.
Мир предлагает нам в качестве суррогата счастья то, что называется гедонизмом. Гламур, удовольствие, роскошь, деньги, успех, известность и прочая ерунда предлагается в качестве счастьезаменителя.
Это хорошо обыграно в сказке о Пиноккио, где показано, что жизнь на «Острове удовольствий» быстро превращает человека в осла. Миру не нужны люди, которые знают свое вечное имя, которые помнят о своем человеческом достоинстве. Ему нужно окончательно выбить из нас всё человеческое и превратить в ходячую двуногую человечину. В этом и заключается цель мира демонического – превратить нас из богоносцев в трупоносцев. Рано или поздно иллюзия сладкого Диснейленда, конечно же, пройдет, и человек, оставаясь наедине с болезнью, смертью, умиранием и кладбищем, поймет, что мир его подло обманывал, но будет уже поздно.
Для того чтобы не прожить жизнь впустую, бессмысленно и в прямом смысле этого слова убийственно, человек должен умереть для мира, в котором, по слову Иоанна Богослова, живут «похоть плоти, похоть очес и гордость житейская». Это и есть та мертвая вода, которую мы должны выпить перед тем, как обратить свой взор к живой.
Христос ждет от нас перезагрузки. Это и есть покаяние (греч. μετάνοια, «перемена ума», «переосмысление»). Нужно сделать «апгрейд» души, ума и сердца, в результате которого полностью изменятся наши жизненные ценности, приоритеты и установки. И только после этого можно искать живую воду. До этого мы не сможем ощутить ее вкуса.
Эта вода есть благодать Духа Святаго, которая дает человеку непреходящее счастье в динамике его вечного интенсивного роста. Это счастье истинное и настоящее, потому что оно не ограничено рамками земной жизни. В нашем языке нет слов, которые могли бы выразить внутреннее состояние, в котором жили и живут святые. Апостол Павел пишет о том, что «ухо не слышало, око не видело и на ум не приходило человеку то, что Бог приготовил для любящих Его».
Те, кто хотя бы немного пригубил эту живую воду, полностью меняют модус своего существования. Они становятся богоносцами – людьми чести, достоинства, благородства. Их сердца наполняются невыразимой радостью и веселием. Благодать начинает зримо и ощутимо жить в них и руководить ими. В этом суть и смысл той живой воды, которую предложил нам найти в колодце своего сердца Спаситель в беседе с самарянкой.