В самом обычном пригороде жила самая обычная молодая семья.
Господь даровал этой семье единственного и любимого сына. Как и большинство верующих людей, родители с самого рождения носили его к Причастию, часто возили в храмы и монастыри города.
Особенно полюбился ребенку женский монастырь на берегу реки, и в его маленьком домовом храме – монастырь еще только отстраивался, — прекрасная чудотворная икона Божией Матери. Мальчишке не было и двух лет, когда он начал вставать раньше всех, будить мать и просить: «Мама, в монастырь!» Мог и среди дня собрать маму в паломничество к любимому образу: мать не отказывала в таких просьбах. Они шли на остановку автобуса и долго-долго ехали в старый центр города, в любимую обитель. В основном ребенок был на руках у матери или крепко держал ее за руку, ни на секунду не отпуская от себя. «Ручной он у тебя! – смеялись подруги. – Еще и возраст такой, сейчас вообще отойти от него не сможешь…»
Однажды они приехали в монастырь среди дня. Поднялись по узкой лестнице. На этаже была только маленькая церковная лавка за витриной, в которой можно было купить свечи с иконами и записать имена на поминовение, а у витрины стояли столы и несколько стульев. Двери справа вели в домовую церковь. К ней и подошли приехавшие мать и сын. «Идем, идем к Божией матушке!» — торопил ребенок.
Но в этот день в церковь не пускали. После службы к чудотворной иконе приехала группа паломников с другого конца страны. Вот сейчас они вышли по одному, и монахиня уже закрывала за ними храм: сначала решетку с большим замком, потом старинные деревянные двери. «Храм откроется к вечерней службе», — сказала она людям, стоявшим в лавке, и ушла. Уходя, она чуть не споткнулась о стул у самых дверей, на котором сидела еще одна насельница, пожилая и маленькая. Она, казалось, улыбалась с полузакрытыми глазами, в руке двигались четки.
Ребенок нахохлился, как воробей, и забрался на руки к матери.
— Ну что ж, зайка, — сказала мать сыну. – Давай возьмем домой пару свечек и поедем?
Она опустила его на пол. «Мама!» — крикнул ребенок. В очереди засмеялись.
— Подожди, сыночек, прямо минутку, — сказала мать и отпустила его руку. Ровно на такое время, которое было нужно, чтобы одной рукой протянуть деньги суровой матушке в окне, а второй – взять несколько свечей.
Потом она обернулась.
Ребенка не было.
Она, еще ничего не понимая, огляделась по сторонам. Заглянула под стол и стулья. Мальчика не было и там.
Она перепуганно посмотрела на стоявших рядом людей. Они ответили ей такими же испуганными взглядами. «Но ведь только что здесь был!» — протянул какой-то мужчина и растерянно вернул на макушку кепку, которую держал в руках. Еще пара женщин , как и она, заглянули под стол.
Мать подбежала к лестнице, поднялась наверх, — лестница вела в келии.
— Нет, не пробегал, — ответила ей монахиня, сидевшая у дверей. – Чуть больше двух лет? – и она озадаченно посмотрела на высокие ступени.
Мать выбежала на улицу. Ребенка во дворе не было.
— Сыночек!!! – закричала она.
Сколько она искала его и что вообще было дальше – мать помнит плохо. Были матушки, выходившие с сердитым окликом «вы в монастыре, почему кричите» — и остававшиеся искать.
Откуда-то появились люди, много людей. Она подбежала к ограде монастыря, подумала о том, что за высокой стеной – город, весь город, — и сползла на землю. Пыталась достать телефон, набрать номер, пальцы дрожали.
Вдруг буквально у самого уха раздался спокойный голос:
— Идёмте, женщина. Нашелся ваш мальчик.
Она обернулась и упала, ноги не слушались. Несколько пар рук подняли ее и понесли. По лестнице она попыталась идти сама, но на этаже ноги вновь подкосились, и те же руки снова подхватили её.
Перед ней были распахнутые деревянные двери храма. Решетка по-прежнему оставалась закрытой на большой замок… а из храма, держась за прутья этой самой решетки, ей радостно улыбался маленький сын!
Пожилая монахиня подбежала к ней, как к родной:
— Когда вы кричать начали, я услышала из храма тоненький голосок: «Мама, я здесь!» Мне не поверили, сказали – глупая, как он может быть в закрытом храме? А я говорю – вы откройте, откройте! Открывают. А он стоит у самой чудотворной иконы нашей Владычицы – и молится! Ну надо же!
Замок наконец открыли, ребенка подхватили на руки.
— Сыночек, что же ты со мной сделал, — прошептала мать . – Я так испугалась…
А сын, ничуть не боясь ни толпы, заполнившей помещение, ни чужих дяденек, державших его, весело крикнул:
— Мама, как же ты могла испугаться? Я же был у Божией Матушки!
— Молодец мальчишка, — смеялся кто-то из мужчин, — хотел к иконе – и попал! Во вера у парня, а?
— А мы и видели, как он туда хотел сразу, только в церковь и рвался! – сказала одна из женщин, заглядывавших под стол, — сейчас толпа оттеснила их к самой витрине.
Матери и сыну помогли выйти на улицу. Кто-то вернулся, чтобы дописать записки, еще немного поговорили о происшествии.
— Двери плохо закрыты были! Надо же было поискать…
— Нет, как же плохо, там замок. Может – вбежал, когда паломников сибирских выпускали, а мать и не заметила?
— Так никто не заметил…
И только маленькая пожилая монахиня вновь сидела на своем стульчике.
Она по-прежнему улыбалась и перебирала четки.