Пятьдесят рублей…. Кто бы мог подумать… Пятьдесят рублей – столько стоит счастливый вечер.
Выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь (3 Цар 19:11-12).
Милостыня избавляет от смерти и не попускает сойти во тьму (Тов. 4:10)
Михаил снова и снова пытался понять неведомый ему механизм, благодаря которому он не находил себе места весь вечер. В комнате было темно, из распахнутого окна доносилось прохладное мартовское дыхание неба, опускавшееся вместе с сумерками на землю. Широкий подоконник позволял ему свободно расположиться, прислонить спину к стене, положить рядом смартфон и, согревая руки горячей чашкой кофе, смотреть, как по небу плывут едва заметные облака.
Из его головы не выходил взгляд пожилой женщины, с которой он встретился возле супермаркета.
Михаил по своему обыкновению зашел купить мраморный стейк и баночку любимого «Гиннеса», чтобы немого раскрасить вечер. Всё как обычно: двери, охранник, корзинка, стеллажи, поворот, холодильник, «Гиннес» поворот, стеллажи, холодильник, стейк, стеллажи, очередь, касса, карточка, пакет, двери – как вдруг на его пути встала пожилая смуглая женщина и со словами «подай внуку на хлебушек» протянула ему руку. И эту женщину, как и двери, через которые Михаил выходил, он видел в несчетный раз. И в очередной раз ему это не понравилось.
«Вот еще! Деньги ей подавай, – вскипало в его голове при виде этой, как ему казалось, цыганки, – Цыгане не работают, попрошайничают или криминалом занимаются! Пусть их мужики идут двор подметать! Узбеки подметают, а эти чем лучше? – мысли стрелой проносились в его голове. – Может, дать? – кольнуло в его сердце, – Да нет, пропьет! Лучше я себе оставлю. Еще и мелочи нет».
Эти мысли были обыденны для его сознания, и он прошел бы снова мимо, но вдруг к женщине подошла маленькая девочка лет семи и дала ей пару монет. «Спасибо тебе, девочка, у тебя доброе сердце», – резануло слух Михаила. «Тоже мне! Продажная похвала! Да и девочка не сама эти деньги заработала! Что она в жизни-то понимает, чтобы раздавать кому попало! Выклянчила у родителей, отдала и снова пойдет клянчить! Доброе сердце… Откуда оно у нее!»
Рука Михаила потянулась в бумажник. «Эх! Меньше полтинника нету! Какая досада! Не отдавать же этой ведьме целое состояние!» – мысли Михаила кружились ворохом в его голове и он, опытный менеджер, талантливый переговорщик, не мог принять такое пустяковое решение. Уступать было не в его правилах и, превозмогая себя, мягкими белыми пальцами он положил на огрубевшую желтую кожу ладони хрустящую, гладкую, лоснящуюся купюру.
Михаил почувствовал, как его сердце наполняет неведомая доселе тихая радость. Что-то подобное он чувствовал в детстве, когда спас птенца, выпавшего из гнезда.
Его взгляд невольно опустился до уровня глаз просительницы. Он увидел седые волосы, грубые морщины вокруг глаз, подсохшие губы, чуть островатый нос и глубокие карие глаза. Эти два зеркала души хранили в себе какую-то тайну. Они были наполнены болью, радостью, бедностью, счастьем – словно вся человеческая жизнь плескалась в океане души. В какой-то миг они загорелись благодарностью. «Спасибо тебе, милый господин, пусть Господь хранит тебя», – в ответ на это Михаил почувствовал, как его сердце наполняет неведомая доселе тихая радость. Что-то подобное он чувствовал в детстве, когда спас птенца, выпавшего из гнезда. Опомнившись, Михаил отвел глаза и уверенной походкой направился домой.
Его покой был нарушен. Забыть происшедшее он уже не мог.
«Гиннес» стоит в холодильнике, брянский стейк заброшен в морозилку. Желтая луна провоцирует на еще большие размышления, а холодный воздух, проникая в грудную клетку, бодрит и без того взбудораженные сердцем мысли.
Любимый умный телевизор остался сегодня выключенным, где-то в кухне чуть слышно капает кран, комната освещается ночными фонарями и одинокой луной.
Город укрыт ночной мглой. Редкий автомобиль своими фарами нарушит ночную гармонию. Город спит. И в этот момент завсегдатай караоке бара ощутил сладость одиночества. Его душа смотрела на плывущие по ночному небу облака, мерцающие звезды и, глубоко поглощая своими легкими ночную мглу, хотела соединиться с поражавшим своим величием небом.
«Бог мой, где Ты?» – промелькнуло в голове Михаила. На мгновение ему показалось, что всё вокруг застыло и даже облака стали неподвижны.
Похолодевший воздух заставил его немного содрогнуться и вспомнить про чуть теплый кофе.
«Если моя радость стоит пятьдесят рублей, то зачем мне все остальное? Если счастье умещается в пожертвованный полтинник, то какую ценность имеет все остальное?
Мне двадцать пять, карьера, работа, тренинги, управление, судьбы людей, строгие правила и бурные выходные, золотая Visa и самый модный рэп в сабвуфере, но как же так, почему столько радости, столько тихого покоя, так похожего на счастье, мне приносит несчастный полтинник?!»
Завибрировал телефон. «Доброй ночи, мой котик», – отобразилось на экране. Привычно приятные слова его не тронули. Он положил телефон на подоконник и посмотрел на стену – в полумраке виднелся маятник часов, неумолимо приближавший маленькую стрелку часов к цифре два.
Излишне выпитый кофе давал обратный эффект. Михаил ощутил тяжесть в голове и желание скорее лечь спать.
Лежа на кровати, Михаил смотрел в потолок и не мог отрешиться от своих мыслей. Прошедшее счастливое мгновение оставило в нем глубокий след. Он выдохнул и закрыл глаза.
«Бог мой, где я», – последней мыслью уходящего дня пронеслось в его голове.