– И надо же такому под Троицу-Пятидесятницу случиться! – размышлял настоятель поселкового храма, рассматривая последствия жёсткой посадки «на мель». – Поехал, называется, травушку-муравушку клеверно-ромашковую да пырее-злаковую накосить, чтобы пол храма травяным ковром застелить, прихожан порадовать, а тут – на тебе. Прости меня, Господи, если чем разгневал намедни. Говорила матушка, чтобы один не ездил, ан нет, не послушал совета мудрой женщины, не стал ждать ни пока она обед приготовит, ни пока сын вернётся из ДК с занятий по музыке… Поехал сам. Хотя чем бы они могли помочь? Ещё ниже машина просела бы, ещё сильнее бы на глыбину «насадилась»…

– Эх, Лада-лада-лада-ла-да…

Хмуриться не надо, Лада!

Даже если станешь бабушкой

Всё равно ты будешь Ладушкой… –

доносились из под старенькой «Лады» перефразированные слова полузабытой песни Эдуарда Хиля.

– Эй, горемычный, помощь нужна? – раздался неизвестно откуда взявшийся мужской голос.

Отца Арсения аж передернуло всего от неожиданности. Лес же кругом – ни единого человека в округе не было. Он и дал волю горлу. Распелся… А тут…

– Ну, чего замолчал? Красиво поёшь. Случаем не из этих, как их, оперных?

– Да куда мне до них… – ответил батюшка, вылезая из-под машины.

Его спортивный костюм жирно украшало свежее масляное пятно.

– Ох, мил человек, испугал до смерти, – признался он, разглядывая мужчину лет тридцати пяти, которого ему Господь в помощь послал.

– Хм… Ну, прости. А надо было мимо пройти, чтобы не мешать уроку вокала? – не без иронии спросил неизвестный.

Отец Арсений пригладил седоватую бороду и добродушно улыбнулся, признавая патовость ситуации.

– Это ты меня прости за реакцию. «Один – ноль» в твою пользу. Откуда такой взялся-то? – спросил он мужчину.

– Да вот, приехал друга похоронить…

– Это которого? – насторожился батюшка.

– Женю Сотникова.

– Знаю такого. Знал, что заболел, но не знал, что умер… Уже предали земле?

– Да… Утром ещё.

– Чего ж без меня-то? Ах ты ж, беда какая!.. Недосмотрел. Надо бы исправить, что ещё можно. А чего в лесу делаешь?

– Не поверишь, сбежал с поминок. Что-то невероятное случилось: водяра поперёк горла встала. Смотреть на неё не мог, не то что пить… А они как назло: выпей да выпей за помин души братка… Встал я из-за стола и пошёл куда глаза глядят. Иду вот по лесу, вспоминаю, как в институте вместе учились, как в фирме вместе работали. Лучшим другом мне Женька был…

Глаза рассказчика покраснели, слёзы вот-вот норовили вырваться на волю. Чтобы скрыть их, он резко отвернулся.

– Соболезную… Прими, Господи, новопреставленного раба Божия Евгения, – сочувственно произнёс отец Арсений.

– Спасибо на добром слове, – вежливо ответил мужчина.

Чтобы отвлечься от болезненной для него темы, спросил:

– А что с машиной?

– Да «брюхом» чуток заболела. Но есть шанс, что до дома своим ходом доедет.

Мужчина прищурился на секунду, обдумывая сказанное, затем снял с себя рубашку и полез сам оценить причиненный «Ладе» ущерб.

– Ты не спешишь? – спросил мужчину отец Арсений.

– Нет, – раздалось из-под машины, – я ж за рулём. Хоть и не пил, а всё равно для ГИБДД выпивши. Завтра домой в город тронусь.

– Тогда так. Сейчас травушку луговую по-быстрому накосим, поедем на кладбище, сделаем там всё, как положено…

– Как скажешь… Кроликов держишь или другую какую животину? – спросил мужчина, вылезая из-под машины.

– Кроликов? Хм-м… Может и заведу этих длинноухих на старости лет, а пока в моём ведении другого толка хозяйство… Потом увидишь, – завуалированно ответил батюшка.

«Богом данный, получается, а в Бога не верю»

– Как зовут-то тебя? – первым спросил незнакомец.

– Арсением матушка с батюшкой нарекли во младенчестве.

– А меня – Богданом. Хм-м-м. Смешно… Богом данный, получается, а в Бога не верю. Хотя и в себя что-то верить перестал. Расклеился чуток…

Отец Арсений не мог понять, почему до сих пор не признался, что священник. Более того, пока этот Богом данный человек находился под днищем, он убрал с глаз долой в свой дежурный чемоданчик походные Евангелие и крест.

– Давай с кручи на ровное место перекатим, а там уже окончательный диагноз твоей «Ладушке» поставим, – предложил приезжий, – если что, я за своей «Ауди» сбегаю, отбуксирую, куда скажешь.

Они так и сделали. Вдвоём куда легче «корабль с мели снимать». Ломом разбили засохшую глыбу грязи. Чуток приподняли машину и выкатили на пригорок. На ровном участке дороги «Лада» смиренно завелась, немало обрадовав этим хозяина. Отец Арсений прокатил гостя до любимого луга, достал из салона косу и с привитой с детства сноровкой пошёл укладывать в поклоны сочные майские травы, оставляя за собой ровные рядки. За ним следом шёл Богом посланный на помощь Богдан и набивал

щедрыми дарами природы мешки. Быстро управились. Забив мешками салон и оба багажника, задний и верхний, служитель Церкви и атеист поехали на поселковое кладбище.

– А не знаешь, почему священника не позвали для отпевания? – спросил отец Арсений, когда первые кладбищенские кресты замаячили в поле зрения.

– Да откуда мне знать? Я незадолго до выноса тела приехал. Слышал, как соседи судачили, что там эти родственнички непутёвые за наследство все передрались. Какой уж тут Бог? Некогда им голову было такими категориями заморачивать, наверное. А ты, видать, верующий?

– Я-то? Ещё какой! И друг твой Евгений при жизни частенько в церковь местную захаживал.

– Ну надо же! – удивился Богдан. – Не знал… Сам бы за священником поехал, раз ему это важно было.

– Вот то-то же… Дорогу показывай, атеист.

– Справа объезжай, батюшка, тут недалеко уже.

***

Один большой и два маленьких венка прикрывали холмик ещё не высохшей земли. Хорошо хоть, крест правильно поставили. Пора было открывать свой чемодан и облачаться в служебные одежды, но отец Арсений, сам не понимая, почему, всё оттягивал момент откровения.

– А знаешь, я ведь крепко виноват перед Женькой, – стоя перед могилой друга, произнёс Богдан, – я ему всю жизнь перепоганил… Перечеркнул просто. Прости меня, друг… прости. Должник я твой. Теперь уж не смогу отплатить за доброту твою. Поздно…

Отец Арсений заинтересованно посмотрел на того, кто ни с того ни с сего стал вдруг исповедоваться в присутствии постороннего человека. Вот и не верь, что душа-христианка! Выговориться ей время от времени жизненно необходимо.

Богдан, глядя на большой, красивейший венок, привезенный им из города, продолжал свой рассказ. Священник стоял за его спиной и мысленно произносил слова молитвы, дабы принял Всевышний эту елико покаянную исповедь.

– Понимаешь, он её очень сильно любил, ещё с института. А она его нет. Все жаловалась мне, что жалко ей видеть, как Женька сохнет по ней. В меня она влюбилась, а не в него. Я долго не делал ей предложение, потому что не мог предать друга. Это было невыносимо…

Наконец, решился я поговорить с Женькой начистоту. Рассказал ему, каков расклад на самом деле. Да он и сам уже это знал. Только и сказал тогда: «Дорога свободна. Постарайся, чтобы она была счастлива с тобой». Затем он рассчитался с фирмой и уехал в свою деревню.

С тех пор я видел его всего несколько раз. И каждый раз при встрече он мне задавал один и тот же вопрос: «Она счастлива?». Я заверял его, что Лена счастлива со мной, что у нас растут замечательные дети – Алёнка и Алёшка. Он говорил, что рад это слышать, но каждый раз спешил ретироваться. Я спрашивал у него, женился ли он, нашёл ли свою любовь… Но он не отвечал на мои вопросы. Вот только сегодня узнал, что фермером стал, разбогател даже по сельским меркам, а вот семьи так и не создал… Душа разрывается на части… ушёл так рано… и никого после себя не оставил.

– Оставил.

Слово попутчика прозвучало, как гром среди ясного неба. Богдан обернулся и вдруг увидел перед собой преображённого отца Арсения в подряснике, скуфье и епитрахили, с наперсным крестом на груди, украшенным драгоценными камнями. Смятение длилось недолго.

– Так вы священник?! – выдавил из себя слова поражённый Богдан.

– Как видишь. Мы ж на «ты» вроде общаемся…

– Не ожидал… Теперь вы… ты меня испугал «до смерти»… «Один-один» – ничья.

– М-да. Придётся тебе ради друга твоего потерпеть меня ещё минут сорок.

Отец Арсений положил на полотенце Евангелие и крест, взял в руки кадило и приступил к запоздалому отпеванию.

«Он поверить не мог, но не мог и не поверить».

Богдан стоял с зажжённой свечой позади отца Арсения, читающего молитвы, и старательно крестился. Угол зрения неверующего человека в единый миг переместился в сторону верующего. Он поверить не мог, но не мог и не поверить, что душа друга, по меньшей мере какая-то сверхъестественная сила увела его от поминального стола, где перепились и

передрались жадные до денег родственники. Не иначе, покинувший этот мир друг, а может, и сам Господь привёл его в лес в то самое время, на то самое место, где нужна была его помощь. И кому? Священнослужителю, которого по каким-то причинам родственники друга не удосужились, а может, не посчитали нужным позвать на похороны…

– А кого оставил после себя Евгений? – спросил Богдан, когда отец Арсений закончил молиться об упокоении души раба Божьего Евгения, совершив чин панихиды.

– Не жди ответа. Не моя это тайна. Если Господу будет угодно, узнаешь со временем. Там, глядишь, и помощь понадобится твоя, и случай представится отплатить другу добром за добро. Ишь как Господь управил нам с тобой встретиться! Ну, поехали, познакомлю с хозяйкой и «хозяйством» своим…

Уже через полчаса Богдан вместе с сыном батюшки заносили мешки с накошенной травой в храм. Юный пономарь щедро делился со зрелым мужчиной знаниями о понятии Троицы, о православной традиции прославления Отца, Сына и Святаго Духа в день празднования.

После вечерней службы они все вместе разбросали траву по храму, украсили берёзовыми ветвями левую и правую колонну, амвон, царские врата и алтарь. Вдохнув незнакомую доселе атмосферу храма, да ещё утопающего в зелени, городской житель взмолился, чтобы его оставили в этом духмяном раю на всю ночь. Пономарь вызвался остаться с ним, чтобы вместе подготовиться к таинству исповеди и причастия.

«Как будто в сказку попал!»

Утром Богдана ждали новые потрясения: он впервые в жизни исповедался и причастился. Всё это было так удивительно для него! «Как будто в сказку попал!» – крутилась фраза в голове. Когда литургия уже подходила к концу, Богдан обратил внимание на девушку, спрятавшуюся за колонной. Она плакала. Все улыбались, наполненные атмосферой Божественного праздника, а она – плакала. Стояла и тихо рыдала всем своим существом. К ней подошла матушка, подошли другие люди, но она отвернулась от них и ушла из храма.

Богдан пошёл за ней. Неподалеку от храма он нагнал страдалицу.

– Девушка, я не могу отпустить вас одну в таком состоянии. Могу я чем-то помочь вам?

– Нет. Мне уже никто и никогда не сможет помочь. Его больше нет с нами…

– Жени?

Девушка широко раскрыла глаза от удивления.

– А вы откуда знаете?

– Я его друг и большой должник. Вы любили его?

– Да. Мы собирались пожениться, но потом он заболел и сказал, что не хочет портить мне жизнь, что я свободна.

– И вы не сказали ему, что ждёте от него ребенка?

– А вы откуда знаете? – со страхом в голосе спросила она.

– Я ничего не знаю, я предполагаю, просто догадываюсь.

– Да. Я жду от Жени ребёнка. Хотела сказать ему об этом, но очень уж обиделась за то, что он не захотел пустить меня в дом. Хотела избавиться от беременности, но, спасибо, батюшка Арсений отговорил… А теперь, когда Женя умер, я поняла, почему он меня прогонял. Надо было не обижаться и не слушать его… Надо было быть с ним до конца. Но я не знала, что так всё закончится… Ничего, как-то, с Божией помощью, справлюсь, проживём на «детские». Батюшка сказал, что помогать будет…

– За это не переживай. С этой минуты ты под моей опекой. Вы с малышом ни в чём не будете нуждаться. Я познакомлю тебя с моей женой Леной. Она во всём поможет тебе. Ты поняла?

– Поняла. Только верится с трудом…

– А в Святую Троицу ты веришь?

– Да.

– А Евгений верил?

– Да.

– А я, старый дурак, не верил… до вчерашнего дня. А сегодня – впервые причастился. И я верю, что это Бог так сделал, чтобы мы встретились, и чтобы я узнал, что Женька, мой лучший друг, оставил после себя наследника…

– А вдруг это наследница?

– Да какая разница? Записывай мой телефон…