Открытое письмо Андрея Зубова Вахтангу Кипшидзе:
Дорогой Вахтанг, я пишу к Вам как к заместителю Отдела РПЦ, осудившему и, фактически, высмеявшему клириков нашего Патриархата, обратившихся вчера с открытым письмом к властям и силовым структурам России с пастырским увещеванием и предостережением.
Вы были моим студентом в МГИМО, Вы и Ваш друг Константин, осетин, с моей помощью делали свои первые сознательные шаги в Церкви. Вы оба пытались, я хорошо помню, примирить осетин и грузин в том жестоком конфликте, который был в 2008. Честь Вам и хвала за то. Немало часов мы провели в беседах и духовных и политических, пытаясь насытить нравственным началом подход христианина к политике. Помню, как Вы просили моего совета, идти ли Вам в Отдел внешних церковных сношений РПЦ на службу, после окончания МГИМО. И я помню свой ответ — «Идите, Вахтанг, но помните, что Вы столкнетесь со множеством соблазнов. Если Вам будет невмоготу — лучше уходите, а если сможете преодолеть их своей верой и правдой, Вы будете молодцом и исполните свою миссию».
Судя по тому письму, которое я вчера прочел, Вы не смогли преодолеть соблазн, Вы поддались ему. Соблазн этот — жить не по совести во Христе, а по желанию угождать начальству, власти века сего.
Посмотрите — среди подписавших это письмо есть убеленные сединами старые священники, которые исповедовали свою веру еще в коммунистические времена и страдали за это свое исповеданье. Они показали пример жизни за правду многими десятилетиями безупречного жертвенного служения Богу Любви. Есть и молодые — Ваши ровесники, некоторые, как и Вы, мои бывшие студенты. Я знаю среди них высоких богословов, ревностных пастырей, деятельных тружеников дела милосердия.
Они приняли нелегкое в наших жизненных обстоятельствах (и Вы отлично знаете это) решение написать и подписать это прекрасное письмо, составленное совершенно в духе христианской правды. Оно вполне согласно с духом и буквой «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви», которая была принята на Архиерейском соборе 2000 года и одним из составителей которой, как Вы знаете, был я.
Как Вам не стыдно рекомендовать этим клирикам нанять хорошего адвоката для защиты невинно осужденных? Разве Вы не знаете, что дело пастыря не нанимать адвокатов, а напоминать о Правде Божьей.
Вы обвиняете составивших письмо пастырей, что они «избрали легкий путь», но сами знаете, что лжете. Их путь исповеднически труден. Каждый из них в реальности жизни современной Московской Патриархии может лишиться очень многого, может ожидать и затаенной мести, и неправосудного приговора священноначалия. Но они пошли на всё это, повинуясь голосу совести, голосу Того, Кто не уклонился ни направо, ни налево, следуя Правде Божией и воле Небесного Отца.
Они должны были предупредить и верховную власть, и судей всех рангов, и силовиков, что лжесвидетельствуя, запугивая, насильничая, судя неправедно эти люди совершают тяжкие грехи, за которые они будут спрошены пред престолом Неподкупного Судии. В этом предупреждении — суть пастырского долга и исполнение священнической клятвы. И подписавшие письмо исполнили свой долг и сдержали свою клятву.
Ваша позиция, по-видимости, намного легче. Говоря то, что требует начальство, Вы ни чем не рискуете. Не их, Ваш путь «легок». Но это — та легкость, видение которой явилось на пиру Валтасару. Вы, дорогой Вахтанг, и это я должен Вам сказать по долгу учителя и когда-то, Вашего наставника, можете оказаться слишком легким перед Господом нашим, чтобы войти в Его Царствие и в этом веке и в бесконечности грядущего света.
Дорогой брат, не покупайте ценой временного благополучия бесславия уже здесь, в Церкви земной, и лишения части в Церкви небесной. Прошу Вас, Вахтанг, подумайте о душе своей.
Ответ Вахтанга Кипшидзе:
Дорогой Андрей Борисович, благодарю Вас за письмо, которое вызвало резонанс и интерес широкой публики.
Начал бы я, с Вашего позволения, с наших с Вами личных отношений. Я понимаю, что любой христианин хочет приводить других к вере и показывать пример подлинной христианской жизни, и ценю Ваше намерение такого рода, которое Вы выказывали в своей преподавательской деятельности, преподавая в МГИМО. Но с момента моего окончания мною вуза прошло более 15 лет и многое забылось. Я, например, даже если бы хотел, не смог бы сделать «своих первых сознательных шагов в Церкви» с «Вашей помощью». В институт я пришел сознательным христианином, каждые выходные несущим послушание алтарника в одном из храмов недалеко от района Солнцево, что, думаю, может подтвердить служащий священник и другой мой собрат-алтарник, ныне ставший священником. К сожалению, я также не участвовал в семинарах, посвященных примирению в связи с российско-грузинским конфликтом в 2008 году, потому как закончил вуз в 2004 году и с этого же года работал в ОВЦС. Не имел я чести знать ни Константина, ни Зураба.
Я помню наш с Вами разговор про ОВЦС и Ваше мнение, но в моей памяти отложилось, что он состоялся уже тогда, когда работал я там. А Вы Отдел посещали с какой-то целью. Возможно, я ошибаюсь. При поступлении на работу в эту синодальную структуру я был принят лично Святейшим Патриархом Кириллом, тогда возглавлявшим ОВЦС. Роль в моем трудоустройстве сыграли Тамара Шашихина, Алексей Бревнов, архимандрит Филипп Рябых, протоиерей Всеволод Чаплин.
Если бы наши с Вами отношения были столь доверительными, как Вы пишите, и Вы бы знали меня лучше, то у Вас не было бы никаких сомнений в том, что я никогда не ставил цели угождать своему начальству. Думаю, что это могут подтвердить все начальники, с которыми я работал. Это просто часть моего характера, а не какая-то там заслуга.
Я, правда, думаю, что обращение священников является не продуманным ни по формату, ни по времени появления. На мой взгляд, нарушает оно и внутренние церковные документы (прежде всего, ОСК), запрещающие участие в политической борьбе. Впрочем, в Церкви есть более авторитетные органы, которые могут это определить.
Но самое главное не это. Самое главное, что эти священники, руководствуясь, скорее всего, гуманитарными благими побуждениями, подставили себя под жернова политической борьбы, вольно или невольно приняли одну из сторон. Это, на мой взгляд, наносит вред Церкви, которая призвана объединять политического активиста и полицейского из охранения, который, совершенно законно не дает ему участвовать в несанкционированном митинге. Государство как институт всегда было, есть и будет несовершенным, всегда будет применять насилие, и человеческими средствами этого не преодолеть.
Вопрос заключенных по политическим статьям – это политический вопрос, для христианской нравственности в нем есть место только в формате, который определил Христос: посещение заключенных в темницах, их ободрение и духовная помощь. Я не церковный историк, но могу предположить, что во времена Христа римляне тоже держали в темницах «борцов с режимом». Но Спаситель не подписывал никаких деклараций в этой связи, хотя очевидно, что правда была не на стороне римлян.
Богослов Андрей Шишков назвал это public truth-telling, но справедливость по судебному делу невозможно установить в политических декларациях. Для этого веками разрабатывались правовые процедуры, которые для тех, кто не верит в российскую юстицию, вполне себе действуют в Европейском суде по правам человека. А это орган, который в своих решениях осуществляет правозащитные функции, никогда не стал бы говорить про «запугивание граждан судами» или про превращение «правосудия в массовый беспорядок». Потому что эти слова являются выражением политической, не нравственной, даже не правовой позиции.
Я ни в чем не обвиняю этих священников, но порученные мне обязанности заключаются в том, чтобы указать им на том, что они совершают ошибку, идут по пути, который, на мой взгляд, не принесет пользы ни Церкви, ни обществу, ни заключенным. Это мое право, как церковного чиновника, да и как православного христианина. До того, как выступать с политической декларацией, которую с такой охотой подхватили политические СМИ, можно было бы обратиться с письмом к Патриарху, направить непубличные письма судьям, нанять адвоката, сделать многое другое, что исключило бы превращение Церкви в заложника политики. Я восторгаюсь тем, как на Украине каноническая Церковь, за исключением горстки отступников, избежала превращения в политическую силу, как ее клирики не поддались соблазну построить режим лучше, чем режим Януковича. Надеюсь, что и наши отцы проявят не меньше мудрости.
Повторю то, что я еще уже говорил в официальном комментарии и что является и моей личной точкой зрения. На мой взгляд, у Церкви нет никакого другого шанса преобразить мир, кроме обращения к духовному окормлению тех, от кого зависит решение: в данном случае полицейских, судей, правоохранителей, равно как и участников протестных действий, которые подвержены человеческим страстям не менее, чем все остальные. Это более сложный и длительный путь, но это то, что не может сделать никто другой. А в политические игры мы играть не умеем и никогда не умели. Любая партия справится с этим лучше.
Вы как мирянин занимаетесь политикой, для этого у Вас есть и образование, и харизма. Вы и Ваши единомышленники делают свой свободный политический выбор как христиане и граждане. Церковь в своих документах приветствует вашу активность, но вовсе не должна быть вашим политическим партнером и, тем более, орудием.
Что касается заботы о моей грешной душе, то мне кажется, что с этим надо надо предоставить иметь дело тому, кто обличен от Бога такой благодатью – священнику. Думаю, что и те, кто подписал обсуждаемое нами письмо, с этим справятся, тем более, что они не осудили меня и не предрекли столь неотвратимой угрозы моего непопадания в Царствие Божие.