И вот Джулия поделилась своей историей о чуде:
Я сама из католической семьи, 7 сестёр и 4 брата. Католики простят измену супруга или супруги, а использование контрацептивов считают хуже любого преступления.
Насмотрелась я на маму – уставшая, с большими серыми глазами и с тёмными кругами под ними. Образованная, начитанная — тем не менее, ничего не добилась в карьере, потому что ни одного дня не работала. Папа только и успевал крутиться на нескольких работах. Нет, не жалуюсь, мы не голодали, у нас были игрушки, одежда, а когда выросли, то всем детям родители дали хорошее высшее образование.
Летом с родителями ездили на океан, помню походы в горы. Всегда смеюсь, когда вспоминаю контактный зоопарк: там меня один барашек, которого я тискала и дразнила, боднул, а братья стучали по панцирю огромной черепахи так, что сотрудники зверинца чуть с позором не прогнали. Мама с каждым из нас беседовала на взрослые темы, лично я с ней делилась первой утратой, первой любовью, первым предательством, вероломством подруг. Она находила нужные и добрые слова, как опытный врач снимала боль, депрессию, разгоняла страхи, гнев и беспомощность.
Не знаю, что конкретно отбило желание быть матерью. Может воинствующие феминистские выступления, провозглашённая эмансипация? Наверное, это веяние быть свободной от забот, быть эгоисткой, любить себя и только себя. Сейчас говорю как будто листаю свой фотоальбом или книгу о своём детстве и вижу, что оно было счастливым. Родители, конечно, уставали, но ни разу не повысили голос на нас, никогда не предавали друг друга, когда болел кто-то из детей, оба не спали, поддерживали друг друга, приободряли и всегда говорили: Господь не оставит нас!
Мои студенческие годы совпали с расцветом феминизма, законом свободной любви, движением чайлдфри. Уже тогда знала, что у меня будет всё по-другому, будет «нормальная» жизнь в отличие от моих родителей, их друзей и большинства соотечественников – без соплей, детского плача, драк из-за игрушек, обязанностей. Будет красивая жизнь – уют, полная чаша, сон по выходным. Представляла, как красиво буду пробовать полусладкое вино из дорогих бокалов во время спокойной беседы с гостями по выходным. Представляла, как буду всегда красивой и подтянутой, с хорошей кожей, ухоженными волосами и ногтями. А рядом иллюстрации женщин с детьми. Фото подбирались так, что немой спор выигрывали последовательницы чайлдфри.
Я вышла замуж, мой избранник – Николас, американец с русскими корнями, его родители воспитали в православной вере. Мне не удалось убедить в правоте своих взглядов на жизнь, муж был уверен, что я сама поменяюсь и придёт время, я захочу стать матерью.
Мы много путешествовали, в том числе гостили в России, где когда-то жили бабушки и дедушки мужа. Мне нравились православные храмы, дружелюбие и открытость верующих в российских городах. Навсегда запомнилась Свято-Троицкая Сергиева Лавра.
До поездок в Россию по воскресеньям я ходила в католический храм, а мой муж – в православный. Он отмечал Рождество 7 января, а я на 13 дней раньше. Иногда Светлая Пасха совпадала, а иногда у католиков Пасха была даже на месяц раньше православной. После же удивительной поездки в Лавру в католическом храме мне стало как-то неуютно, холодно, что ли. Я решила, что на Литургии буду вместе с Николасом. Конечно, я не причащалась и не исповедовалась, поскольку оставалась католичкой. Но мне очень нравились православные службы, праздники, пение хора, чтение Святого Евангелия.
Правда, свою философию – быть бездетной – я пока не собиралась менять. Видимо, пропаганда чайлдфри глубоко проникла в мою жизнь. Не представляла себя в роли матери, скорее всего, обманывала саму себя, когда говорила, что люблю мужа и не хочу его делить ни с кем, даже с детьми.
Годы шли. Однажды моя коллега пригласила к себе в гости, у её дочери родился третий ребёнок. Обычно мы с мужем не бывали в домах с детьми, в основном, приятельствовали с такими же, как мы сами. Но именно этот вечер перевернул мою жизнь, заставил на всё посмотреть другими глазами. Всегда была уверена, что грудной ребёнок кроме неприязни, ну, может быть, жалости ничего вызвать не может. Как сильно я ошибалась! Нам показали новорождённую – это маленькая принцесса или куколка. Она мирно спала, а её старшие братья с такой любовью смотрели на неё. Им было всего 7 и 5 лет, а они уже проявляли такую заботу по отношению к своей маме: то помогали сесть ей, то сок наливали в стакан, то самый большой кусок торта подносили ей.
В какой-то момент меня пронзила мысль, от которой стало страшно: а у меня такого никогда не будет! Меня никто не назовёт мамочкой, не подарит смешной и неуклюжий, но зато сделанный с любовью рисунок. Не будет рядом малыша, который будет похож на меня и мужа, который будет всегда с любовью и восхищением смотреть.
Такое просветление случилось, когда мне было 40 лет. Поделилась с мужем, у нас никогда не было секретов друг от друга. Николас обрадовался, потому что всегда мечтал о детях.
Я пошла к врачу. Произошёл очень неприятный разговор. Доктор, молодая индианка, сказала, что она медик, а не дипломат, поэтому говорить будет прямо и откровенно. По её словам, мой поезд ушёл ещё несколько лет назад. Врач всё правильно сказала: американки думают, что могут всё. Могут работать наравне с мужчинами, пить спиртное так же, как мужчины, делать блестящую карьеру, быть финансово независимыми и так далее, а когда вспомнят о детях, то природа пойдёт им навстречу. Но они забыли, что биологические часы невозможно перевести назад, что всё надо делать вовремя.
После посещения врача я долго сидела в машине, не могла завести её, потому что руки дрожали, слёзы градом катились. Ненавидела себя и свою красивую, независимую жизнь. Разговаривала сама с собой и спрашивала: почему же я не прозрела раньше, хотя бы на 5-10 лет? Кому нужна моя карьера, уютный дом, белоснежная сверкающая сантехника, со вкусом подобранная мебель, дорогие автомобили?
Николас всегда был моим самым близким другом, утешал, как мог, предлагал не отчаиваться. В любом случае есть выход: можно усыновить сироту, сделать кого-то счастливым. Но мне было больно слышать это, я никогда не делала абортов, не страдала хроническими болезнями, а забеременеть не могу, потому что всю жизнь «боролась» с детьми, смеялась над будущими мамами, всем рассказывала, как хорошо жить без «прицепа».
Только через несколько лет мы смогли взять из детдома ребёнка. Такая невероятно длинная очередь. В 46 лет я училась быть матерью, ухаживать за маленьким и беспомощным ребёнком – девочкой Кристиной. Мы называли её своим Солнышком, Колокольчиком. Муж постоянно её фотографировал: вот девочка начинает садиться, вот её первые шаги, первая ложка, игрушки. Таинство крещения, Причастие. Первый класс, тренировки по плаванию, занятия вокалом.
Кристине было 14 лет, когда я …забеременела. Да, это не шутка, в 60 лет или, как мы все шутили, на старости лет я оказалась в положении. Врачи перепроверяли тесты, анализы, приглашали коллег. В конце концов, «признали» беременность. При этом сказали, что это настоящее чудо, по-другому объяснить нельзя. Согласно науке, медицинским показаниям, я никак не могла стать матерью. У меня давно произошли все возрастные изменения, которые типичны для всех моих ровесниц.
Но факт остаётся фактом. Конечно, мы с мужем восприняли новость как чудо, как милость Божию.
Беременность была непростая. Мучили токсикозы, была невероятная слабость, головокружение, угрозы выкидыша. Мне врач сказала, что если я хочу сохранить беременность, то нужен постельный режим, правильное питание, отсутствие стрессов. Почти все 9 месяцев я пролежала, муж готовил и приносил мне еду, выжимал соки, покупал свежие экологически чистые фрукты и овощи. Несмотря на все боли и трудности, я вспоминаю ожидание ребёнка как радость. Муж постоянно повторял, что Господь услышал нас и смилостивился, сжалился над нами.
Я перечитала много хороших книг, особенное внимание уделяла работам православных священников, которые после революции эмигрировали на Запад. Через книги я познакомилась с удивительными людьми: Св.Иоанн Шанхайский, епископ Василий Родзянко.
Однажды я позвала мужа и сказала ему, что хочу перейти в православную веру. Я готова, мой путь был долгим и непростым. Мне Господь послал Кристину, а сейчас ещё одного ребёнка. Хочу воспитывать детей в православии, значит и сама должна быть православной. Николас пригласил священника, на дому было совершено Таинство, так как врачи не разрешали мне ходить.
Роды тоже были непростыми, но за меня молились, я чувствовала поддержку, знала, что Господь даст сил и здоровья мне, а врачам сноровку и профессионализм. У Кристины появился братик. Она всегда знала, что она наша приёмная дочка, но называла нас мамой и папой. Мы не скрывали от неё, что будет ребёнок. Хотя она была подростком, когда произошло такое чудо, новость Кристина восприняла радостно. Она задавала вопросы, конечно, девочка волновалась, будем ли мы её любить, как раньше. У нас был откровенный разговор, я рассказала о своём ошибочном мировоззрении, о выдуманном счастье бездетной жизни. Разговор продолжался несколько дней, мы пересмотрели все совместные фотографии, видео, вспоминали смешные и грустные истории… В результате мы договорились, что малыша будем любить все вместе, все вместе будем поднимать и воспитывать его, и Кристина будет самой счастливой, потому что её будет любить не только мама с папой, но и новый маленький член семьи.
Мы единогласно выбрали имя мальчику – Фёдор, которое переводится с древнегреческого языка, как Божий дар или Дарованный Богом.
Я счастлива, что у меня так сложилась жизнь. К сожалению, сейчас не только в Америке модно быть бездетным (добровольно), но и в других странах. В молодости была уверена, что никогда не пожалею о своём выборе. Тем не менее, природу, назначение, которое дано Богом, нельзя изменить или обмануть. Материнская любовь, материнский инстинкт проявится рано или поздно. А изменить ситуацию будет невозможно. Чайлдфри – дорога в пустоту, разочарование. Хорошо, что Господь открыл мне глаза. До появления детей, до желания создать полноценную семью я не была счастлива. А сейчас – другое дело.