— У Вас была религиозная семья?

ivan boev

— Вы знаете, у меня столько интересных моментов было, когда меня действительно спасал Бог. Я, значит, ушел комсомольцем, вступил в партию, мне еще не было 18-ти лет. В октябре я вступил, а в январе, когда у меня кандидатский стаж кончился, меня приняли в члены партии. Мне уже было 18. Так вот, значит, Бог спасал. Мама у меня была религиозная. Дома у нас на входе с левой стороны висели иконы. Мать, когда вставала, крестилась, спать ложилась – крестилась, за стол садилась что-то делать – крестилась и молитву читала. Отец был безбожник.

И вот когда я уходил, она мне силком повесила крестик. Я никак не хотел его носить, прямо заплакал. И вот с этим крестиком меня сколько раз спасала жизнь! Даже когда я тогда реку переплывал. А однажды мы только вышли из боя, как нас положили в какой-то сарай. Это было зимой, топили русскую печь. Дверь открывалась вовнутрь. И вот одни спали, дремали, а кто-то топил. Мне вдруг захотелось пойти на улицу, это было часа в два ночи. Мороз. Я выхожу, смотрю: печка горит, дрова наложены и Ваня, который должен был топить печь, дремлет. Я качнул его: «Слушай, ты, елки-палки, что делаешь? Смотри за печью». Он: «Все, все, все».

Я вышел на улицу, сделал свое дело, и в этот момент вдруг снаряд разорвался! Наш сарай загорелся, все закричали. Видно, дрова упали, и дверь солдаты открыть не могут, потому что она вовнутрь открывается. Я на улице был, попытался помочь. Кое-как открыли, но жертв много было. А я вот остался живой.

Еще был случай в селе Курень. Это Бахмачский район Черниговской области. Наша дивизия принимала участие в освобождении этого села, в том числе и моя рота. Мы были во втором эшелоне, подчистку делали, искали немцев. Там некоторые из них засели. Мы одного поймали. Я сам его сопровождал, кстати сказать, в штаб дивизии. Вот будет в сентябре семьдесят лет освобождения села. Мы село 8-9 сентября освободили.

Я после войны переписывался со школьниками, и в 1982 году меня пригласили туда. Там погибли три человека из нашей роты: мой земляк Петя Ильин, потом еще заведующий партийной организацией роты Рябов и командир взвода лейтенант Коршунов из Сретенска. И вот их там захоронили. И вот мне школьники даже прислали фотографии, где эти солдаты похоронены. Опубликовали заметку в нашей районной газете, где я родился. Там погибло очень много: 487-й полк и 800-й полк нашей 143-й дивизии.

— А в итоге Вы в Бога тогда верили?

— Понимаете, вера была. Бывало, что даже перекрестишься, понимаете? Хоть я до сих пор еще коммунист, член горкома КПРФ. Исполнилось семьдесят лет, как я в партии состою.

Сейчас расскажу вам три истории. Там, где мы останавливались, моей задачей было вырыть себе какую-то ямку. Я так и сделал, выкопал ее возле кухни. Тут послали меня строевую записку в штаб дивизии отнести. Я пошел, все сдал, на обратном пути начался артобстрел. А я боялся самолетов. Видимо, первое отступление, которое в феврале было, меня впечатлило. Артобстрела я меньше боялся. Думаю: «Елки-палки, возвращаться по дороге – много времени займет. А я сейчас огородами». Бегу, смотрю – забор стоит. Я через забор полез. А документы лежали в сумке от патронов немецких. У нас были тряпочные сумки, а у них железные. Они закрывались. Я в этой сумке все время документы, какие были, носил. Туда дождик не попадал. Ее бросишь – не помнется. И когда через забор стал пролазить, я опустился с одной стороны, а сумка на той стороне забора осталась. Я повис на заборе, качаюсь. Вдруг снаряд разрывается, и меня волной столкнуло. Прихожу к роте, а туда уже тоже попало два снаряда, и погибли люди. И место, где мой окоп был, разнесло вдребезги.

Теперь история, когда я уже был младшим лейтенантом в Польше. До Польши мы форсировали Западный Буг. Мне команду дали из человек двадцати–двадцати пяти. Моей задачей было подготовиться к наведению переправы. И вот, значит, я-то по глупости поднимаю своих солдатиков, говорю: «Вперед, ребятки». Только не успел встать – автоматная очередь. На меня тут солдатик набросился и прикрыл собой. Но мы выжили. Он меня потом отругал за то, что по моей команде чуть ребята не погибли.

А однажды в Польше вышли мы из боя. Сильно потрепало наш батальон. Это я уже про стрелковый, а не про учебный батальон 645-го полка говорю. Легли мы отдыхать: командир батальона Куренко, новый замполит, парторг Миронов и я. Постелили накидки. Это было в августе, тепло. И вдруг, значит, часа в три ночи или часа в четыре прибегает связной, нас вызывает политотдел. Катышев, Миронов встали, а я лежу. Вдруг связной опять подбегает: «Товарищ младший лейтенант, вас ждут». Я поднялся, пробежал, может быть, метров сто-двести, и тут позади меня раздается взрыв: снаряд попал в то место, где мы лежали, и убил замполита. Вот если бы я еще немного полежал там…

Я помню