Новосибирский театр оперы и балета в конце мая закроется на реконструкцию. Директор театра Владимир Кехман рассказал «Известиям», какой он видит жизнь театра в ближайшей и долгосрочной перспективе.
— Удалось договориться с Владимиром Уриным об использовании словосочетания «большой театр» для переименования Новосибирского театра оперы и балета в Большой театр Сибири?
— Я получил официальное письмо от Владимира Урина. Он категорически не согласен с тем, что мы будем использовать словосочетание «большой театр». В телефонном разговоре я успокоил его, сказав, что если они не согласны, то мы официально этого делать не будем, но по факту Новосибирский театр является самым большим театральным зданием в России. Так что мы считаем, что он может называться Большим театром Сибири. Самое главное касается репертуара. Те спектакли, которые шли в Большом театре СССР, а это золотой век Большого театра, мы однозначно будем восстанавливать в Большом театре Сибири — как в опере, так и в балете.
— Вам удалось добиться для театра авансовых средств от Министерства культуры. На что направите их?
— В первую очередь меня волнует коллектив и эксплуатация здания. Я очень благодарен Министерству культуры за то, что они нас поддержали в такой тяжелый момент. К сожалению, у театра собственные заработки в четыре раза меньше, чем у Михайловского театра, притом что зал в Новосибирске в два с половиной раза больше.
Всё остальное мы будем делать сами: очень медленно и очень серьезно. Я считаю, что для Новосибирского театра очень важно начать выращивать собственную публику. Я спрашивал многих молодых людей в Новосибирске, сколько раз они были в театре оперы и балета. Ни один из них не был там больше двух раз. Это катастрофа. И ценовая политика, и интерес к театру, и репертуар будут в первую очередь направлены на семейный поход и на привлечение студентов. В Михайловском театре есть студенческие среды и воскресенья для семейного похода. В Новосибирске подобная программа будет расширена. Чтобы сделать заполняемость зала близкой к 95%, нам нужно резко снизить цены на билеты. Что мы и сделаем.
— Цены и сейчас небольшие.
— Будут еще ниже.
— Нуждается ли Новосибирский театр в увеличении финансирования?
— Да, это самое важное сейчас. Я буду надеяться, что Министерство культуры увеличит бюджет театра, хотя сделать это в середине года невероятно тяжело. Я очень надеюсь также на региональные власти, которые должны помочь своему театру. Коль они так сейчас возбудились и говорят о том, что это гордость города и области, — отлично, пусть они тогда помогают и деньгами.
— Система продажи билетов в Новосибирском театре требует реформы?
— В Новосибирске она ужасная — старинная, допотопная. Михайловский театр продает самостоятельно 80% билетов, они продают 50 на 50. Собственная касса и уполномоченные, какие-то бабушки. Касса театра плюс интернет должны продавать до 80% билетов, еще 20% — театральные кассы города, которые, надеюсь, у них есть. И 45% из 80% должен продавать интернет, потому что эти билеты покупает молодежь.
— Когда получится определиться с директором Михайловского театра?
— Есть некоторые юридические процедуры. Чтобы мне стать худруком театра, а это обговорено и с городом, и с Министерством культуры, необходима перерегистрация устава. Сейчас мы вырабатываем юридическую форму. Необходимо прописать изменения штатной структуры — введение новой должности — худрука. А генеральный директор будет изменен на просто директора.
— Основные полномочия будут сосредоточены в руках художественного руководителя?
— Конечно.
— В Новосибирске дирижер Айнарс Рубикис покинул театр по собственному желанию. Это была его реакция на итог скандала вокруг постановки «Тангейзера»?
— Я думаю, есть и иные причины. Следующим проектом Рубикиса в 2016 году должна была стать опера «Набукко» (действие разворачивается в период Второй мировой войны, в сценографии используется фотография Гитлера, стоящего спиной, изображения измученных пленников Освенцима, кадры с отрезанными еврейскими головами, в которые воткнуты кресты. — «Известия»). Бригаду для постановки он приглашал сам. После реакции на «Тангейзера», мне кажется, он понял, что лучше с этим проектом в Новосибирске не появляться, вообще не приезжать больше в Новосибирск. Ведь резонанс от этой постановки «Набукко» мог быть еще круче. Если «Тангейзер» был провокацией, связанной с религиозными ценностями, то постановка «Набукко» могла стать чисто политической провокацией перед выборами 2016 года в Госдуму.
— В городе это понимают?
— На меня произвело удручающее впечатление знакомство с так называемой элитой Новосибирска. Тема эта невеселая. Там есть департамент культуры, спорта и молодежной политики, который возглавляет Анна Терешкова. Она в разговоре со мной откровенно провокационно себя вела. С другой стороны, мне муж ее шептал в ухо, что если понадобится, мы и 10 тыс. человек на улицу перед театром выведем. Что это означает — я не понимаю. Он является самым большим производителем хлеба в России. А его жена находится в дружеских отношениях с Ильей Пономаревым, который сейчас в бегах в Америке. Такое ощущение, что они хотят перещеголять историю 2012 года, которая была в Москве. Либо они являются частью какой-то другой игры, все концы которой ведут в Москву.
Я абсолютно убежден, что мы сорвали какой-то план. Я не понимаю, чего хотел Мездрич. Первое, что он мне предложил сделать, — поставить «Спящую красавицу» за 180 млн рублей. В моей практике самая дорогая постановка — это «Спартак» с живыми тиграми, который стоил 45 млн рублей. «Щелкунчик» или «Спящая красавица» Начо Дуато с феноменальными костюмами стоили значительно дешевле.
Такие проекты можно делать, когда у тебя есть бюджет $120–130 млн, попечительские средства. А зачем театру, где костюмеры получают 12 тыс. рублей, педагоги балетные — 25 тыс. рублей, — зачем делать такие спектакли? Значит, была какая-то цель в этом. «Фауста» Гуно показали 12 раз, при этом он стоил 38 млн рублей, 25 млн рублей стоил «Тангейзер». Это спектакли, которые не являются репертуарными. Зачем делать такие постановки?
— Как театр будет временно обходиться без главного дирижера?
— В Новосибирском театре есть два дирижера, которые будут дирижировать концертом 12 мая в честь 70-летия открытия театра, — Евгений Волынский и Петр Белякин. И в Михайловском театре есть дирижеры, которые смогут работать в Новосибирске. В том числе Михаил Татарников, у которого в Михайловском театре контракт до конца 2016 года. Ему делали несколько предложений возглавить очень серьезные оркестры в Америке, но он сказал, что пока я (Кехман) в Михайловском театре, он от меня никуда не уходит.
Кроме того, в Михайловском театре есть несколько приглашенных дирижеров, с которыми я постоянно сотрудничаю. Это Василий Петренко, Дмитрий Юровский, Даниэле Рустиони, Павел Клиничев. Поэтому с дирижерами проблем в Новосибирске не будет. Другой вопрос, что театру обязательно нужен музыкальный руководитель. То есть человек, который будет прививать стиль. Эта задача чуть сложнее. Но я думаю, что мы в течение короткого времени эту ситуацию разрешим.
— Планируете в ближайшее время проводить аттестацию творческих сотрудников?
— Мне очень понравилась встреча с коллективом. Безусловно, есть много проблем, но пока я не хотел бы делать никаких резких движений. Все-таки коллектив большой, дружный, надо посмотреть, поработать. Будет первая постановка — «Борис Годунов». Там задействована практически вся труппа. Главное сейчас — войти в спокойную работу и двигаться вперед к намеченной цели.
— Почему выбрали «Бориса Годунова» Андрона Кончаловского в качестве первого проекта в Новосибирске?
— Когда мы обсуждали с труппой репертуар, прозвучало несколько названий, которых сейчас нет в афише, но которые хотят петь солисты. «Борис Годунов» был в их числе. А решение о постановке Андрона Кончаловского появилось совершенно случайно. Когда общался с ним, разговор зашел о «Борисе Годунове». Я спросил, подойдет ли постановка из театра Реджио театру Новосибирска. Он сказал, что подойдет. Все копродукции, которые мы делали в Михайловском театре — с Венской оперой, Берлинской штатс-оперой, театром Ла Монне — были удачные и по бюджету экономичные.
— Обсуждали отношение коллектива к постановке «Тангейзера»?
— Они практически в ней не участвовали. Там работали в основном приглашенные артисты.
— Вы говорили, что в будущем планируете поставить «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича. Там лицо духовного звания выведено не в лучшем виде. Вас это не смущает?
— Священник — это такой же человек. И он, и даже любой праведник падает до семи раз. Нет запретных тем. И когда начинают говорить про цензуру, мне это просто смешно.
— Будут гастроли Новосибирского театра на сцене Михайловского?
— Я не думаю, что в этом есть необходимость: в Михайловском театре сцена гораздо меньше. 26–28 мая будут гастроли в Санкт-Петербурге в Александринском театре. Я специально выбирал нейтральную площадку. У нас в ближайшее время запланированы гастроли в Бангкоке по приглашению таиландского королевского дома.
Пока гастрольная политика бедная. В будущем гастролировать обязательно будем в Японии, Китае, Тайване, Казахстане. Сейчас самый главный момент — чтобы наступила тишина. Нам нужно девять месяцев, чтобы сделать будущее Большого театра Сибири на 10 лет вперед.