– Владыка, я не случайно обратился именно к Вам, чтобы дать нашим читателям некоторое представление о православии в Сибири. Во-первых, Вы уже несколько десятков лет, можно сказать со времени, когда после советского периода только-только открылись храмы, служите в Новосибирской области. Во-вторых, среди Ваших друзей множество сибирских архиереев. В-третьих, Новосибирск не случайно именуют «Столицей Сибири» – он находится на пересечении множества транспортных путей в самом сердце этого огромного края. Поэтому течение христианской жизни в Новосибирской области в довольно высокой степени отражает общесибирскую ситуацию. И мой первый вопрос – в чем кардинальное отличие христианской жизни в Сибири от таковой в европейской части России? Есть ли оно вообще?
– Издревле и до сих пор Сибирь остается территорией малолюдной. Так было при Иване Грозном и такой ситуация остается сейчас. Если сравнить Сибирь и европейскую часть России, первая в несколько раз больше второй территориально и в то же время в разы уступает ей в количестве населения. Получается, что здесь у нас на квадратный километр приходится раз в 20 – 30 меньше жителей. И это можно назвать ключевым отличием.
Когда я приехал в Новосибирск в 1996 году, то непроизвольно сравнивал этот город с Москвой, с Троице-Сергиевой лаврой, где мне довелось учиться. Туда духовное возрождение после окончания советского периода нашей истории пришло раньше и протекало там интенсивнее – просто в силу большей заселенности территорий и более тесного общения людей между собой.
Соответственно, там тогда было больше священнослужителей, семинарий, храмов, больше верующих воцерковленных людей, чем в Сибири. А здесь восстановление церковной жизни шло как бы с запаздыванием лет на десять. В 1996 году в Новосибирске было значительно меньше храмов, священников, людей в храмах. И было очень мало монашествующих. С владыкой Сергием (Соколовым), по благословению архимандрита Наума (Байбородина), в Новосибирскую область прибыло сразу множество иноков. Так что было основано сразу четыре новых мужских монастыря и одна женская обитель. И в одном только Михаило-Архангельском мужском монастыре в селе Козиха численность братии составила более 100 человек.
В 2012 году, после хиротонии во епископа, я переехал служить в сельскую местность на юго-запад Новосибирской области. И обнаружил, что течение церковной жизни здесь еще на десять лет отстает от того, что мне довелось наблюдать в Новосибирске, крупном мегаполисе. В нашей епархии один храм на 100 километров, один священник – на 100–200 километров. Если в Новосибирске около 200 священнослужителей на 210 храмов, то у нас – 40 храмов и всего 12 священников.
Переехал служить на юго-запад Новосибирской области и обнаружил, что церковная жизнь здесь на десять лет отстает от Новосибирской
Что до моих друзей из числа сибирских архиереев – у всех условия несколько различаются. Например, владыка Ипатий на Чукотке к пастве добирается на вертолете, а его священники на собаках или снегоходах. У владыки Николая в Ямало-Ненецком автономном округе сходная ситуация. Владыка Артемий в Хабаровском крае или мы в Новосибирской области чаще всего ездим на автомобилях. Но общее место у всех одно – малонаселенность епархий при огромных размерах территорий.
– И как это положение дел сказывается на духовной жизни сибиряков?
– Чем труднее жизнь, тем крепче вера. Не случайно из житий большинства святых мы знаем, что Господь посылает наибольшие испытания тем, кого желает видеть совершенным.
Чем труднее жизнь, тем крепче вера, Господь посылает наибольшие испытания тем, кого желает видеть совершенным
Когда храмы далеко отстоят друг от друга, когда буквально все, даже погодные условия, морозы, мешают визиту священника, люди ценят батюшку. Они научаются дорожить каждым посещением богослужения, каждой встречей со священником. В Сибири, особенно в глубинке, если человек пришел к вере – это уже навсегда.
– А что можно сказать о сибирских священниках? Они как-то по-особенному воспринимают серьезность своего служения оттого, что их немного? Служат Богу с сугубой ответственностью?
– Думаю, не стоит их выделять. Если священнослужитель пришел в Церковь ради Христа, он служит везде одинаково ревностно. В Москве, в Сибири, на Дальнем Востоке или в Западной Европе. Если же Господа от него заслоняют разные материальные блага – машина, квартира, деньги, – он в принципе не выдерживает.
Важно, чтобы священник не слишком обращал внимание на материальную сторону служения. Особенно на селе, где определенный материальный недостаток, как ни крути, присутствует. Тогда нормально ведется служба и среди его паствы видно духовную жизнь.
– Несколько лет назад в одной из наших бесед Вы рассказывали, что на одного священника в Карасукской епархии приходится несколько храмов. И сегодня вновь упомянули это обстоятельство. Почему так получилось и как в таком случае в них совершаются богослужения?
– Начнем с храмов. Какие-то из них на свои средства воздвигли благотворители. Какие-то были восстановлены из руин. Есть и немало вновь построенных. При этом чаще всего наши храмы небольшие, из недорогих материалов, простые по конструкции. Нередко стройматериалы для них жертвуют местные жители, организации. Вот так и получилось, что только за 10 последних лет мы построили и освятили 10 храмов.
С батюшками сложнее. Сейчас у нас всего 12 священников. Не хотелось бы пенять нашей Новосибирской семинарии, но за 10 лет оттуда к нам пришло только 3 священника. Еще один семинарист, мы его уже здесь рукоположили, прибыл из Николо-Перервинской семинарии в Подмосковье. Остальных своих батюшек я собирал как мог.
Если в Новосибирске в каждом приходе по 3–4 батюшки, то здесь священник один на несколько приходов. Конечно, из-за этого в областном центре священника люди объективно видят чаще и воцерковляются быстрее.
Почему так происходит? Как раз из-за материального вопроса. Вот представьте, приехал молодой священник после семинарии в село. Там есть храм и 1000 человек населения. А в воскресенье на Литургию приходит всего 5–10 жителей. Ведь в глубинке люди связаны со своим хозяйством, своим домом. Им нужно заниматься картошкой, коровой, другими работами. И они поначалу маловоцерковлены, храм медленно прирастает паствой…
А священнику семью кормить нужно. На селе почти все батюшки многодетные. По 3–7 детей имеют. Опять же, об образовании детей нужно позаботиться. Дать им «путевку в жизнь», профессию. С одной стороны, здесь меньше соблазнов, чем в городе. С другой – некоторых возможностей не хватает. Это тоже крест.
Теперь расскажу, как мы служим. Каждый священник «базируется» в храме райцентра. При этом за ним закреплены еще 3–4 храма в селах района. И каждый из храмов в селах священник посещает в одну из суббот месяца, то есть раз в месяц там служится Литургия. Святейший Патриарх давал распоряжение о том, чтобы в приходах, где есть святой престол, хотя бы раз в месяц совершалась Божественная литургия. В соответствии с его указаниями мы и поступаем.
Кроме богослужений у каждого священника есть еще и требы: какие-то при храмах, какие-то разъездные, в деревнях. Люди в сельской местности, скажем так, «небогатые». Иногда у них денег нет даже на то, чтобы в районный центр приехать. Поэтому раз в месяц каждый наш батюшка еще старается отправиться в миссионерскую поездку по отдаленным населенным пунктам. И если при храмах он требы совершает, как правило, за пожертвование, то в глухих местах – бесплатно.
– Правильно ли я понимаю, что в таких условиях для священника самая насущная необходимость – автомобиль? Они у всех батюшек Карасукской епархии есть?
– Две насущных необходимости – сам автомобиль и бензин к нему. Машина есть далеко не у каждого нашего священника. Топливо очень дорогое. И это вторая проблема.
Многие просят меня: «Владыка, дайте нам батюшку». Хорошо, что у нас в епархии есть одна-две машины, и иногда священника можно отправить на них. А вот в Багане, например, у отца Мефодия есть машина, но она постоянно ломается. Там дорога щебеночная. Он однажды поехал на требы и щебенкой проколол сразу два колеса. Ждал, пока его вытянут трактором.
Если вдруг людям срочно надо священника – окрестить в смертной опасности младенца или причастить умирающего, а у него автомобиля нет или не на ходу, они между собой договариваются и сами присылают за батюшкой машину.
Если вдруг людям срочно надо священника, они договариваются и сами присылают за батюшкой машину
– Не могу не задать вопроса о других архиереях – выходцах из Новосибирской епархии. Многие заметили этот феномен, что из одной и той же епархии за последние годы порядка 10–12 монашествующих стали архиереями и разъехались уже даже за пределы Сибири – на Урал, в Краснодарский край, на Дальний Восток. Говорят, Святейший отметил, что Новосибирск дал столько же владык, сколько и Троице-Сергиева лавра. С чем это связано?
– Мне кажется, все дело в правильном духовном основании. Все мы, кто прибыл в 90-е годы как раз из Троице-Сергиевой лавры сюда, в Новосибирскую область, приехали не просто так, а по благословению старца – архимандрита Наума (Байбородина – ред.). Послушание – это основа монашеского делания. Те послушники и монахи, которые выполнили до конца благословение старца, приехали и потрудились здесь в Козихе, в Завьялово, в других обителях – они впоследствии и стали игуменами, архиереями.
Сегодня все мы поддерживаем связь друг с другом. Мы встречаемся в Лавре во время совместных богослужений с Патриархом, бываем друг у друга в гостях. Особенно теплая и давняя дружба у нас сложилась с митрополитом Хабаровским и Приамурским Артемием, архиепископом Салехардским и Ново-Уренгойским Николаем и архиепископом Анадырским и Чукотским Ипатием. Последний раз несколько «новосибирцев» гостили в Карасуке месяц назад, когда мы отмечали 10-летие епархии.
– А кто к Вам приезжал? Архиепископ Салехардский и Ново-Уренгойский Николай? Епископ Искитимский и Черепановский Лука?
– Не только. Был, конечно, митрополит Новосибирский и Бердский Никодим. Был епископ Нижнетагильский и Невьянский Феодосий, ранее возглавлявший нашу Каинскую епархию. Приезжали митрополит Барнаульский и Алтайский Сергий и архиепископ Горноалтайский и Чемальский Каллистрат. Служили всемером.
– Владыка Филипп, раз уж наше интервью приурочено к празднованию Собора Сибирских святых, расскажите, кто из них Вам ближе к сердцу?
– Сложно сказать о сердечной близости. Отмечу близость географическую. Именно на территории нашей епархии, в Ордынском, пострадали новомученики Николай и Иннокентий Новосибирские. Сейчас у меня там вторая кафедра. В Ордынском служил священномученик Николай. А рядом, в Каменке, служил Иннокентий. Мы глубоко чтим их, хотя и немногое знаем об их подвиге. Вы же читали их жития? Они очень краткие: служил, забрали, расстреляли.
Если же говорить об особой близости сердцу – то такой святой для меня преподобный Сергий Радонежский. Я учился в Троице-Сергиевой лавре. Там познакомился с преподобным и его считаю своим путеводителем по жизни.
– Спрошу еще и про святыни. Каким святыням можно поклониться в Карасукской епархии?
– У нас не Москва с ее высокой концентрацией чудотворных икон и святых мощей. Поэтому к святыням чаще ездим мы. В Ложок на святой источник, в Мочище – к чудотворной Иверской иконе Божией Матери.
У нас в епархии ездят в Чингисы, в храм Петра и Павла, который после революции пребывал в полуразрушенном состоянии, но был восстановлен. Богомольцы приезжают в место, где служил новомученик Николай. В Ордынском на КПП у нас есть храм, где мироточила икона «Неопалимая купина». Туда ездят из Новосибирска паломнические группы.
Основное место мученичества у нас в Волчанке Доволенского района. Там были расстреляны и зарублены 17 священнослужителей. Их останки нашли в четырех братских могилах. В 2007 году произошло перезахоронение. Теперь они покоятся в селе Довольном в алтаре храма.
– Готовятся документы на канонизацию?
– Нет. Неизвестны ни их имена, ни сан, ни места служения. Просто народная молва: «Здесь зарубили батюшек». А рядом с Волчанкой еще 20 человек убили. Но в тех местах скотомогильник. Нам не разрешили даже начать там раскопки. Отец Андрей Гусев пытался раздобыть информацию о них, но оказывается, что до сих пор есть дела расстрелянных с грифом «засекречено навечно». Возможно, мы эти документы никогда не увидим…
– Владыка, еще раз хотел вернуться к вопросу малочисленности священников в епархии. Как исправить ситуацию?
– Пока у меня нет четкого ответа. С городской молодежью все крайне непросто. Даже если парень готов после рукоположения поехать в село, то его матушка, чаще всего тоже городская, всеми силами его удерживает в мегаполисе…
Что до наших сельских ребят – за 10 лет в семинарию поехали только 4 человека. Вся сельская молодежь тоже рвется в большой город. Кроме того, есть и другие сложности. У кандидата в священники не должно быть канонических препятствий: человек должен быть девственником, непорочным духовно и физически, а также морально готовым к трудностям. На это способны не все…
– Когда речь идет о служении в крайне отдаленном селе или деревне, я могу понять. Но в вашей епархии есть и крупные райцентры – Ордынское, Карасук…
– Ордынское с населением в 10 000 человек имеет 3 храма. И служит там 3 священника. Для сравнения, в микрорайоне ОбьГЭС 40 000 населения и всего 1 храм. Если сравнивать с Ордынским, то на ОбьГЭСе должно быть 12 храмов. В Краснообске тоже 1 храм, а населения 28 000 человек. Плюс туда же ездят многие из ближайших микрорайонов Новосибирска и дачных поселков. А у нас в Карасуке 26 000 человек. Если в один из храмов нашей епархии поставить второго священника, то храм не сможет прокормить двух батюшек. Или сможет прокормить, но уже не сможет строиться.
Большую помощь мы могли бы получить от основания в епархии крупного монастыря и хозяйства при нем. Исторически монастыри всегда были и остаются опорными центрами епархий. Сейчас в нашей епархии есть небольшой женский монастырь в Шубенке. Но там матушки практически ручным трудом себя питают. А для основания крупной мужской обители нам нужны иноки, нужны большие средства на первоначальном этапе – для строительства храма, братских корпусов, гаражей, покупки техники. Пока их нет.
Но все это не значит, что мы унываем. Мы молимся по мере сил и трудимся. Сложности есть, но каждый священнослужитель в глубинке отличается ревностью. Каждый наш священник, без преувеличения, стоит десятерых. Городской батюшка может сказать: «Сюда поеду, туда не поеду». А наши священники и в дождь, и в жару, и в мороз спешат к своей пастве. Они непредвзятые, умеют довольствоваться малым и служат Богу верой и правдой.
Мы не унываем, молимся и трудимся, сложности есть, но каждый священнослужитель отличается ревностью
У нас в Сибирских епархиях общее место в том, что люди крепки в вере и умеют радоваться жизни – и приезду батюшки, и маленькому храму. Их души – это огромная ценность для Господа и для нас!