С Гором Размиковичем мы побеседовали о русском авангарде, христианском и антихристианском лобби в искусстве, богословской тематике его работ и, конечно, о нём самом, его семье и пути в Церковь.
Первую часть интервью с Гором Чахалом вы сможете прочесть здесь.
— Гор Размикович, христианство – это весьма обширная сокровищница. Что из неё вы пытаетесь показать зрителям? То, что поняли сами с помощью богослужения, общения со священнослужителями и чтения церковной литературы? Насколько глубоко ваше личное познание?
— С моей точки зрения, художник не может убедительно выразить ничего, чего он не постиг или не прочувствовал сам. Все мои проекты являются своего рода ступенями личной духовной практики, переживания, которое я хочу донести публике или себе самому.
Часто бывает, что, лишь закончив какой-то проект, понимаешь проблему, которую ты ставишь перед собой начиная работу. Художник всё должен попробовать на глазок. У меня так во всяком случае.
Я давно уже пришел к убеждению, что, не живя в Церкви, говорить на христианские темы бессмысленно. Я обычный православный мирянин. Живу жизнью прихода и мира, от которого отделить себя не могу, как бы ни хотелось. Общаюсь с батюшками в соцсетях. Духовник мой, отец Владимир Антонов, недавно отошел ко Господу. Замечательный был священник. Царствие ему Небесное! Читаю святых отцов, когда надо сверить или прояснить сложные места Писания или темы, над которой работаю. Практикую Умную молитву, чтобы очисть голову от шлаковых мыслей. Ничего особенного.
Что касается того, насколько все это серьезно, не знаю. Я стараюсь.
— Одна из ваших последних выставок называлась «Апофатика». Для человека, получившего высшее образование в области православного богословия, такие термины, как «апофатика», «катафатика», «экзегетика» или «эсхатология» не являются незнакомыми. Однако большинство наших сограждан, в том числе и многие верующие, не смогут пояснить эти понятия. На какого зрителя рассчитаны ваши выставки? Неужели они доступны лишь немногим понимающим?
— Это, вероятно, проблема недостаточно высокого качества моего искусства. Я всегда старался изъясняться наиболее доступно и ясно для максимально широкой аудитории. К моему удивлению, часто вдруг оказывалось, что совершенно очевидные для меня образы и идеи являются недоступными для понимания не только для обывателя, но и для профессионального искусствоведа и арткритика…
Что же делать? В качестве костылей для облегчения понимания работ, я пишу аннотации к ним. Их читать не обязательно. Произведение всегда глубже его вербального описания, которое не в состоянии передать многослойную работу. Бумаги не хватит.
С другой стороны, современное искусство требует от зрителя интеллектуального вовлечения, сотворчества, можно сказать. А протоиерей Дмитрий Смирнов, сам в прошлом художник, говорит, например, что 95% населения вообще не думает. Как тут помочь?
— Хронологически, последние ваши выставки это: «Хлеб Неба», «Свободная любовь», «Христоцентризм» и «Апофатика». Российскому зрителю удалось увидеть не все из них?
— Программную выставку «Христоцентризм» я показал в Российском Центре Науки и Культуры в Киеве. Было это в 2015 году. Мне до сих пор не удается показать её в России. А очень бы хотелось!
— А если говорить о России, то ваши работы можно встретить в регионах или они выставляются только в Москве и Санкт-Петербурге?
— Несколько лет назад РОСИЗО возило по городам России передвижную выставку «Вне канона», на которой пыталось показать современное христоцентричное искусство. В 2015 году я помогал Академии Художеств организовать выставку в Херсонесе в рамках еще одного проекта ВИЗАНТИЯ.RU на ту же тему.
— Когда стоит ожидать вашу следующую выставку?
— К сожалению все программы развития диалога Церкви и современного искусства полтора года назад были внезапно свёрнуты. Не знаю, с чем это связано, но надеюсь, что ненадолго. Сейчас непросто организовать что-то даже в столицах.
Пару лет назад было предложение организовать выставку в Саранском художественном музее. Но когда дело дошло до поисков источников финансирования, дело заглохло. В этом году отец Агафангел Белых предлагал сделать выставку в Белгороде. Но тоже не получилось. Время такое. Надо пережить. Пока выставки удаётся делать лишь заграницей.
Убежден, что, не смотря на все увеличивающееся сопротивление светской, а по сути богоборческой среды, без поворота вектора развития российского современного искусства к Христианству будущего у него нет.
— Гор Размикович, над чем вы работаете сейчас?
— В начале года участвовал в кафедральном биеннале современного искусства города Мдины на Мальте. С проектом о ретропричинности. Коротко говоря, человек осмысливает жизнь, оглядываясь назад. Подлинный смысл жизни открывается ему лишь в конце пути. При дверях. Перед Лицем Господа. Если в его жизни и был какой-то смысл, конечно.
— Сейчас мне вспомнилось прочитанное несколько лет назад «Расторжение брака» К. С. Льюиса, в котором он пытается немного заглянуть в преддверие будущей жизни, ожидающее каждого из нас за гробом, и где до момента Страшного Суда, опираясь на верную оценку своей прошлой жизни, некоторым ещё возможно изменить свою участь… Я правильно понимаю тему ретропричинности?
— Говоря о ретропричинности, я имел в виду, что течение жизни имеет две разнонаправленные стрелы времени. Стрела действия, направлена вперёд, в будущее. В сущности, она иррациональна, потому, что стрела разумения направлена в прошлое. Мы в своих действиях можем учитывать лишь прошлый опыт, который зачастую является бесполезным в стремительно меняющихся условиях действительности.
В этих условиях становится важным доверие к опыту святых отцов. Например, «Илиотропион» святителя Иоанна Тобольского учит сообразовывать человеческою волю с Божественной на таком же основании: «Старайся делать, что должен, а понимание придёт по завершению жизненного пути при встрече с Создателем».
Как я уже говорил, прямое иллюстрирование текстов Писания и Предания меня не привлекает. Интересно размышлять на эти темы, соотносить их с актуальной действительностью. Например, как-то я обратил внимание на фразу о Трисолнечном свете в последовании ко Святому Причащению. В результате появилась одноимённая скульптура, выражающая трансцендентное и умопостигаемое в Божестве.
Или для видео презентации проекта «Апофатика» я использовал фрагмент «Книги скорбных песнопений» средневекового поэта-авангардиста Григория Нарекского (Нарекаци), моего тезки в Крещении. Книга эта известна тем, что люди прикладывали её к больным местам, чтобы излечиться от болезней. Такой акционизм я понимаю.
— Как-то в беседе с журналистами вы упоминали о том, что в среде творческой интеллигенции сильно антихристианское лобби. Думаю, не ошибусь, если предположу, что бойкот со стороны бывших друзей, о котором вы упоминали ранее, связан именно с действием подобных лоббистов. На самом деле ничего удивительного, так как зло всегда было сильно умением солидаризироваться во грехе…
А вот существует ли в современном искусстве христианское лобби? Вопрос гораздо более интересный.
— Это основной вопрос, определяющий будущее нашей культуры. Нам жизненно необходимо строить Христианское лобби, готовить смену элит. Но пока, к сожалению, я его не вижу…
Православные меценаты, как правило, не интересуются современным искусством. Для меня является загадкой, почему вкусы большей части православных ценителей искусства остановились в своем развитии на языке академистов XIX века, который ничего не имел общего с сакральностью. А язык русского Авангарда, непосредственно вышедший из древнерусской иконописи и народного искусства (лубка) — ими категорически отрицается.
В своем творчестве я не раз уже затрагивал проблему воцерковления русского Авангарда. Ведь что сделали? Взяли наш имманентно сакральный язык, аппроприировали его и наполнили совершенно другим содержанием. А теперь говорят, что сама форма — антихристианская. Ну бред же?! Все ранние работы Авангардистов, включая его столпа Казимира Малевича, посвящены христианской тематике. Нам просто никогда не показывали этих работ. Авангард, как и многое в нашей истории, совершенно оболган.
Так же и второй авангард (искусство оттепели) начинался с духовных исканий. Мало кто об этом знает. Целый корпус оригинальных художников-шестидесятников предан забвению.
Историю надо переписывать. И, слава Богу, это уже началось. Появляются первые академические труды на эту тему. Например, Анны Флорковской в журнале «Искусствознание» N3-4 за 2015 год. Это наша земля, наша почва. Пора вернуть эту землю себе, как пел, заплутавший в сетях экуменизма, Борис Гребенщиков. А пел хорошо.
— Гор Размикович, спасибо вам за интересную беседу! В заключение хочу задать вам ещё один вопрос: кого-то из среды творцов – художников, композиторов, скульпторов, творчество которых перекликается с вашим, вы могли бы назвать?
— Художники у нас есть, конечно. Большинство просто пока опасается репрессий агрессивного «светского» лобби. Поэтому не афишируют себя. Но можно взять, например, каталог нашей выставки «ДАРЫ» 2013 года в Музее Архитектуры. Там более 20 известных светских художников, близких Христианству и столько же блестящих современных иконописцев.
Назову лишь открыто исповедующих: Анатолий Комелин и Ирина Старженецкая. Анатолий — без сомнения, мировая звезда христианского минимализма. Александр Корноухов, Андрей Филиппов, Татьяна Баданина, Елена Черкасова, Ирина Зарон, отец Андрей Давыдов, Сергей Старостин, Волков Трио, группа «Волга» — замечательные музыканты. Не говоря уж о митрополите Иларионе (Алфееве).
Беседовал Андрей Сегеда, фото pravmir.ru