В конце апреля 1702 года Пётр I издал Манифест «О вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания». Тем самым царь-реформатор не просто «открыл окно в Европу», а распахнул все двери настежь.
Хотя нельзя сказать, что раньше Русь была за «железным занавесом». Задолго до Петра I Феофан Грек расписывал новгородские храмы, итальянец Аристотель Фиораванти построил Успенский собор Кремля, Иван Грозный на «германских воинов издержек не щадил», а в Москве к тому времени уже нашлось место для немецкой слободы. В допетровские времена у нас благополучно служили и работали европейские военные, торговцы, ремесленники, лекари, учителя и дипломаты. Мало того, при первом русском царе служилые чужестранцы освобождались от податей и повинностей, свободно выбирали себе место жительства, могли нанимать русских слуг. При этом власти зорко следили, чтобы иноземные хозяева не заставляли их «есть мясо великим постом, по средам и пятницам».
Так что до XVII века европейские гости на Руси фактически не знали почти никаких преград, пока в 1649 году Соборное уложение не ограничило некрещёных иноземцев в выборе места жительства, приобретении недвижимости, а также в строительстве инославных храмов. Со стороны властей это был вполне разумный ход, направленный против культурной и экономической экспансии пришлого люда:
«А будет кто руские люди учнут немцам, или немкам дворы и дворовыя места продавати, и им за то от государя быти в опале. А на которых немецких дворех поставлены немецкие керки, и те керки сломати, и впередь в Китае и в Белом и в Земляном городе на немецких дворех керкам не быти. А быти им за городом за Земляном, от церквей Божиих в далных местех».
Но прошло ровно 60 лет, и вышел Манифест Петра, изданный на немецком языке и разошедшийся по всему Старому Свету. Теперь европейским наёмникам гарантировались невиданные доселе привилегии и всестороннее содействие властей:
«Для достижения сих благих целей, Мы наипаче старались о наилучшем учреждении Военного штата, яко опоры Нашего Государства, дабы войска наши не токмо состояли из хорошо обученных людей, но и жили в добром порядке и дисциплине; но дабы сие тем более усовершенствовать и побудить иноземцев, которые к сей цели содействовать и к таковому улучшению способствовать могут, купно с прочими Государству полезными художниками к Нам приезжать, и как в Нашей службе, так и в Нашей земле оставаться, указали Мы сей Манифест с нижеписанными пунктами повсюду объявить, и напечатав, по всей Европе обнародовать».
Заразившись в Европе идеей западного просвещения, царь-реформатор гарантировал иностранцам беспрепятственный въезд, безопасность, сохранение подданства и свободу вероисповедания. Чужеземцам, состоявшим на государевой военной и гражданской службе, полагалась казённая квартира и жалование, которое, как правило, превышало размер средней оплаты труда русских подданных.
«Мечтая о новом, он правил по-старому. Прогрессист и ревнитель европейского благообразия в лучшем случае собственноручно стриг бороды, а в худшем – лично рубил головы»
Европейцы в России оказались привилегированным классом, а патриархальная московская старина царю-реформатору стала ненавистной. Насаждение чужих порядков и попрание традиций в русском обществе носили характер штурмовщины, мобилизации и устрашения. Так что, мечтая о новом, он правил по-старому. Прогрессист и ревнитель европейского благообразия в лучшем случае собственноручно стриг бороды, а в худшем – лично рубил головы.
Тем не менее, великий реформатор максимально укрепил царскую власть, усилил военную мощь государства, создал флот, расширил границы державы, поднял тяжёлую промышленность. В то же время он упрочил позиции дворянства и при этом приравнял крепостных крестьян к холопам – всё это на фоне тотального окультуривания народа западными ценностями способствовало глубокому и трагическому разобщению общества. Чему способствовали и церковные реформы с упразднением патриаршества и целенаправленной борьбой с монашеством, в результате чего из 1200 русских обителей в 1700 году к началу XIX столетия осталось лишь 452. Многие историки делают вывод, что именно при Петре I в русском обществе была заложена мина замедленного действия, которая взорвалась в 1917 году.
С другой стороны, трудно не согласиться с философом Львом Тихомировым, который писал о Петре I: «Он понял, что, как монарх, как носитель царского долга, имел обязанность бестрепетно взять на свои плечи тяжкую задачу: привести Россию возможно быстрее к возможно полному обладанию всеми средствами европейской культуры. Это составляло для России вопрос «быть или не быть»». Действительно, трудно представить, что было бы с державой, если бы она не стала Империей и не сравнялась по военной и экономической мощи с Европой до начала XIX века.
Так что неслучайно первого русского императора называют одновременно «спасителем России» и «царём-антихристом». В отношении к этой незаурядной фигуре всегда будет сказываться политическая предвзятость, а противоречие Петра-реформатора как всегда точно выразил Пушкин: «Лик его ужасен … Он прекрасен».
ОБ АВТОРЕ:
Денис Халфин — культуролог, журналист, путешественник.
Долгие годы сотрудничал с автомобильными изданиями, вел рубрики о туризме и краеведении.