Даже гуляя по Дивеево и восхищаясь его прекрасным монастырём, внутренне ощущаешь, что всё это неполноценно, несамодостаточно, отсутствует некая гармония. Что в этой раскрытой книге твои ноги перемещаются лишь по её правой, более поздней странице, однако есть ещё и страница левая, под названием «Саровская пустынь». Они как два крыла, друг без друга не могут.
Да, незримое, сакральное присутствие Саровской пустыни в Дивеево ощущаешь очень сильно. Во всём. Так и хочется перефразировать классика:
«Мы говорим Дивеево – подразумеваем Саров.
Мы говорим Саров – подразумеваем Дивеево».
А попав на источник в Цыгановке, понимаешь всё окончательно – это когда из-за поворота глухой лесной дороги внезапно открывается вид на белоснежные высотные дома современного города. Так и хочется воскликнуть – да вот же он, город Святого Серафима! Да – в заточении, да – автоматчики, да – колючая проволока, но колокольня-то видна! Высокая, стройная, словно перископ подводного ракетоносца, надёжно спрятанного от посторонних глаз под толщей океана.
На колокольне этой, правда, вместо креста – телевизионная антенна, но ничего, переживём. К тому же это ещё вопрос – кто там кого больше охраняет: автоматчики монастырь или наоборот. Но об этом мы ещё поговорим…
Первые встречи
В годы гласности и перестройки, когда многие тайны нашей державы начали слегка приоткрываться, внимательный советский читатель мог уже без труда, из газет, что-то узнать об академике Ю.Б. Харитоне, о Л.П. Берии и, собственно, о Федеральном ядерном центре в г. Арзамас-16 (Сарове).
Именно таким читателем был тогда и я. Помню, в 1991 году встречался в Ульяновске с предпринимателями «оттуда». Если помните, в России это были жуткие годы разгула бандитизма. Посетовали мы тогда на трудности движения товара через КПП «объекта». Но при этом запомнилась их мимолётная фраза: «А зато у нас нет рэкета»! И действительно, этот аргумент был тогда очень весомый.
«А Вы в монастырь или на запретную зону?»
Но всё-же первое знакомство с этим таинственным и грозным городом (конечно, заочное) произошло у меня чуть позже, в феврале 1996 года в Дивеево, у стойки администратора гостиницы «Московская». Местная девушка – простенькая, обычная, вдруг спросила:
– А Вы приехали в монастырь или на запретную зону, в командировку?
Спросила так деловито и буднично, что я сразу понял: сегодня, в этой гостинице, я скорее всего встречу не только православных паломников…
Так оно и случилось.
Тогда на свою первую в жизни исповедь я приехал к преподобному Серафиму именно как паломник – понурый, растерянный и «с поджатым хвостом». Но куда денешь годы работы на военном заводе? Поэтому, присмотревшись к некоторым постояльцам, интуитивно понял – свои, оборонщики. Их почему-то безошибочно узнаёшь, выделяешь в любой толпе. Возможно, по двум приметам: особому интеллекту в глазах и по незримой печати носителя государственной тайны. Серьёзный, сосредоточенный взгляд, неразговорчивый, даже замкнутый для посторонних – таков он, оборонщик, или, как говорят в войсках – заводчик (представитель завода-изготовителя). В общем, закрытая каста. Наверное, в самом Сарове гостиниц для них тогда не хватало, и «Московская» была этими людьми просто переполнена.
«Автономка» длиною в сорок лет
То, что в Советском Союзе настоящего, полноценного социализма так и не было построено – неправда. Он был. Правда, не в масштабе «одной, отдельно взятой страны», а в масштабе одного, отдельно взятого города. И имя его – «ЗАТО Саров». Ключевой идеологический принцип социализма «от каждого по способностям – каждому по труду» здесь был реализован полностью. Но это была его особая версия – социализм «с военным лицом»: истощённая и обескровленная войной страна-победитель создала здесь своим учёным идеальные условия, однако и ждала от них очень и очень многого. И.В. Сталин, награждая И.В. Курчатова, потом говорил: «Если бы мы с атомной бомбой опоздали на один-полтора года, то, наверное, «попробовали» бы ее на себе».
«Ставка была больше чем жизнь»
В воспоминаниях Ю.Б. Харитона о том времени можно найти суровые и горькие строки: Л.П. Берия даже не скрывал, что в случае неудачи группы Харитона все они будут расстреляны, а их место в Арзамас-16 займёт другая команда учёных. Она уже намечена, собрана в Москве (А.Ф. Иоффе, П.Л. Капица и др.) и в любой момент готова приступить к работе.
Поэтому не будем удивляться, что неприятный холодок пистолета у виска здесь ощущали довольно многие – что поделаешь, ведь ставка была больше чем жизнь!…
Этот закрытый от посторонних глаз город иногда хочется сравнить с атомной подводной лодкой, которая, нырнув однажды, на долгие сорок лет полностью исчезла из вида. Ради любви к своему Отечеству «экипаж» добровольно пожертвовал всем – порвал контакты с родителями, с малой Родиной, с друзьями, абсолютно исчез из обычного советского общества. Не забудем и об огромном риске для жизни наших «подводников» – ядерные технологии ещё только зарождались, а значит, были ненадёжны и смертельно опасны.
Однако на этом маленьком пятачке земли государство сумело создать им прекрасную инфраструктуру – полки магазинов ломились от дефицитного в СССР товара, появились санатории, базы отдыха, больницы, школы, институт, даже свой театр. Разместился он, правда, в храме преподобного Серафима (1949–2003), и его сценой стал священный алтарь. А историческую келью Батюшки, пребывавшую внутри храма, конечно же, снесли. Помещения монастырских корпусов заняли секретные лаборатории, величественные храмы – Успенский (1951) и «Живоносного Источника» (1954) – взорвали. Чудом уцелела лишь колокольня – говорят, что лишь благодаря негласной поддержке могущественного Б.Г. Музрукова, директора КБ-11. Сослался, что, мол, городу нужна хорошая радиосвязь. В итоге вместо креста укрепили на ней антенну. Спаси его, Господи!
И вот, спустя сорок лет, этот секретный советский «атомоход» получил команду на всплытие. Но что он увидел на поверхности? Измену, трусость и обман. Хоть не всплывай!
Гигантская советская империя грамотно демонтировалась, извечные враги объявлялись друзьями, ядерный щит страны внезапно стал «не актуален», финансирование науки свернулось практически до нуля.
И кто же первый протянул руку помощи физикам-ядерщикам?
Русская Православная Церковь! Та самая, храмы которой были «кем-то» разрушены и осквернены. Святые источники которой были «кем-то» залиты бетоном, на алтарях храмов которой десятилетиями плясали комедианты… Именно она, в лице своего предстоятеля – Патриарха Алексия Второго, не поминая обид, заключила с Ядерным центром договор о сотрудничестве и смогла реально защитить его, достучавшись до президента Ельцина.
А разве иначе могла тогда поступить наша Церковь – Мать российской государственности? И есть ли такая мать, которая откажется помочь своему ребёнку? Пусть даже неблагодарному и неразумному…
Вскоре, в 1991 году, состоялся визит в г. Кремлёв (тогдашнее название Сарова) Патриарха, а в 1992 году приехал туда и президент России.
В итоге финансирование понемногу возобновилось, и ядерный город выжил: сохранил кадры, научные разработки, а значит, и свою смертельную опасность для наших западных и восточных «партнёров». И это прекрасно!
Дальше – больше… В 1993 году нижегородские областные депутаты присвоили зданиям Саровского монастыря юридический статус памятников истории и культуры. Появился тогда и музей «Саровская пустынь». А в 1995 году этот благотворный процесс получил и федеральное признание – указом Президента России монастырь стал памятником федерального значения.
«Местный канал отмечает лишь кражи велосипедов и взломы садовых домиков»
В самом же стотысячном городе был и остаётся образцовый порядок: дети гуляют до темноты, и родители за них совершенно не волнуются. Его жители могут совершенно спокойно покидать Саров в любое время суток, но для посторонних вход в город закрыт. Серьёзные происшествия в нём крайне редки. Но если случаются, то после отбытия срока наказания такому жителю доступ в город закрывается уже навсегда. В основном же местный «Канал 16» отмечает лишь кражи велосипедов и взломы садовых домиков!
Нам бы их проблемы…
О «месте и роли личности в истории»
Наступил Великий пост 1996 года. Меня вновь потянуло в Дивеево. Так, в апреле, я снова оказался там – у маленькой дощатой купальни Казанского источника.
Вечерело. Впереди под красноватыми лучами заходящего солнца раскинулся красавец монастырь, а вдали, где-то за полями и лесом, словно былинный Китеж-град, угадывался могучий ядерный город. Очередь в купальню продвигалась медленно, и неспешный разговор паломников зашёл тогда именно о нём.
Большинство из нас, вчерашних комсомольцев и коммунистов, были в религии полнейшими неофитами, поэтому и рассуждали мы тогда соответственно, «по-рабочекрестьянски», – прямолинейно и категорично. Например, какая-то ревностная тётечка из очереди громко проворчала:
– Вот ведь куда сатана пробрался! В святой город! Самого батюшку Серафима опорочили! Где святость – туда бесы и лезут!
Дело в том, что у многих из нас в то время прочно сидела в голове популярная пацифисткая логика: атомное оружие – зло, сам факт его разработки, производства и обладания – порочен и греховен, а раз к созданию Ядерного центра приложил руку Л.П. Берия – значит, по определению, всё в нём должно быть разрушено и переосмыслено. И – финальный тезис: с религиозной точки зрения само соседство имени святого Серафима Саровского с советским Атомградом сугубо оскорбительно.
Странно, но почему-то не было тогда у меня и мысли, что в действительности всё обстоит совсем по-другому: наоборот – пребывание Ядерного центра именно в Сарове, под незримым молитвенным покровом самого батюшки Серафима есть свидетельство особого Промысла Божия о нашей Родине, о России, о её защите и целостности.
Не он ли, преподобный отец Серафим, гнал от себя будущего декабриста, разрушителя монархической России? Не он ли 1000 дней и 1000 ночей на коленях вымаливал для России победу над наполеоновскими ордами?
Именно он – тихий и скромный саровский труженик.
А теперь посчитаем, сколько длилось пиковое сверхнапряжение советских ядерщиков? Когда решался вопрос: жить – пусть Советской, но всё же России – или сгореть в атомном пожаре? Ответ – с 1946 по 1949 год. Тогда в Семипалатинске наши учёные смогли-таки взорвать первое советское ядерное устройство и этим спасти Россию уже от других орд – НАТОвских. Но, простите, это те же самые 1000 дней и 1000 ночей!
Ничего не приходит нам в голову о «месте и роли личности в истории»?…
Так что же, размещение Юлием Борисовичем Харитоном Ядерного центра именно в Сарове – это милость Божия, случайное совпадение или «сугубое оскорбление» великого святого? «Опорочили Батюшку» или, сами того не ведая, вовремя спрятались под его спасительную епитрахиль?
Думаю, ответ очевиден.
Несостоявшаяся «вербовка»
В конце 1996 года у нас, в Ульяновске, заработала газета «Православный Симбирск», и однажды я познакомился с одной милой благочестивой бабулечкой, у которой Тихвинская икона Божией Матери ночью вдруг озарилась неизъяснимо ярким светом. Разговорившись с ней, узнаю, что скоро к ней должен приехать в отпуск её сын, житель Сарова. К тому времени я уже был в курсе, что внутри города остались потрясающие по духовной ценности святыни – пустыньки, родники, сам монастырь… Как же тут устоять от «вербовки» потенциального корреспондента?
В назначенный день прихожу к бабушке и вижу перед собой пожилого мужчину, спокойного, слегка медлительного. Однако взгляд – почти исподлобья, на лице ни тени улыбки, сплошное напряжение. Минут пятнадцать рассказывал ему о том, как нам важно знать новости о православной жизни внутри Сарова, иметь современные фотографии основных духовных памятников, тем более что ничего противозаконного в этом не было абсолютно! Но тщетно – всё более и более напрягаясь, сын бабули чётко, чеканя каждый слог, гневно прорычал: «Я – на это – не пойду!»
О физиках и… огнеборцах
А вот другая история. Зимой 1997 года привёз в Дивеево очередную группу паломников из Ульяновска. Наш видавший виды «Икарус» дорогу в Цыгановку не перенёс и предательски, посреди глухого леса, слёг в сугробах– пробило корпус двигателя!
Сорок женщин, мокрых после купания в источнике, остались греться в автобусе, а мы со вторым водителем отправились за трактором. Идти решили в ближайшее село Сатис.
Смеркалось. Километра полтора по снежной целине порядком измотали. Зато в посёлке нас ждала удача – оказалось, здесь расположена крупная часть МЧС, пожарники. Через десять-пятнадцать минут мы уже сидели в кабинете командира и терпеливо ждали, когда бойцы экстренно прогреют на морозе двигатель нашего тягача.
Из окна кабинета виднелся плац с небольшой войсковой церковью, а наш разговор плавно съехал на тему Сарова. И тут с подачи моего собеседника таинственный город немного приоткрыл для меня свою ежедневную и беспощадную реальность: да, дикая, буквально циклопическая мощь Атомграда всегда под надёжным контролем, но случись что «на объекте» –первыми в пламя бросятся именно они, эти простые русские офицеры и солдаты МЧС.
Компромисс найден, устроит ли он ФСБ и Росатом?
Наверное, многие верующие сейчас размышляют: как сделать так, чтобы сохранить режимное состояние жизни Сарова и его градообразующих учреждений, не нарушить секретность и в то же время дать возможность православным всего мира посетить пустынь и помолиться на святой земле преподобного Серафима? Неужели оптимального решения не существует? Но мне кажется, нерешаемых вопросов не бывает – было бы желание их решить…
В голову почему-то сразу пришли воспоминания поездок на метро в Новосибирске (метромост через р. Обь) и в Москве (метромост над Москвой-рекой между Лужниками и МГУ). Также вспомнилось посещение в Ульяновске гигантского самолёта «Руслан», когда, поднимаясь сзади по рампе, входишь внутрь огромного грузового салона лайнера. Всё это дало толчок к размышлению, и нужное решение вскоре появилось.
Делюсь.
В основе моего предложения лежит принцип мостового перехода. На бетонные сваи-опоры ложится труба, имеющая в поперечном сечении форму прямоугольника. Внутри этой «прямоугольной трубы» – пешеходного коридора – и будут перемещаться паломники. Размеры сторон его примерно 4×3 метра. Высота опор примерно 8-10 метров, в зависимости от рельефа городской местности.
Начало трубы находится примерно в районе Цыгановского источника, на общедоступной территории – просто это место географически наиболее близко к зданиям Саровской пустыни. Затем, поднимаясь вверх, труба преодолевает рубежи охраны и идёт непосредственно над территорией города в сторону монастыря. Миновав его, она продолжает движение к Ближней пустыньке в районе озера Боровое, а затем – к Дальней пустыньке. Там она завершается. У монастыря и у Ближней пустыньки из трубы делаются боковые съезды на землю. Возможно, с использованием эскалатора.
Интернет-сервис «Яндекс» с готовностью подсказывает – общая длина перехода составит чуть более шести километров. А именно:
– участок «Цыгановка – монастырь» = 2 км 460 м
– участок «Монастырь – Ближняя пустынька» = 2 км 000 м
– участок «Ближняя пустынька – Дальняя пустынька» = 1 км 680 м
Итого = 6 км 140 м
Вопросы организации и безопасности могли бы решаться так:
1. Формируются три новые охранные зоны – территории собственно монастыря, а также площадок Ближней пустыньки и Дальней пустыньки. Они обносятся высокой стеной (по принципу звукопоглощающих ограждений на МКАДе в Москве), если требуется – создаётся контрольно-следовая полоса. По периметру снаружи – посты охраны.
2. Для обеспечения доступа в монастырь жителей Сарова или его гостей изнутри города в ограждении монастыря создаётся новое КПП. Степень его «строгости» такая же, как и у остальных, действующих.
3. Вход в тоннель паломников с «большой земли» строго фиксируется охраной в компьютерной базе данных. Стоят рамки металлоискателей. Паломники, не имеющие никаких документов, не допускаются. Заявочное время пребывания мягко и корректно, но всё же держится на контроле. Это не исключает возможность ночёвки в монастыре, но всё-же контроль не отменяется. Впрочем, для ночёвок больших групп паломников возможно строительство отдельного здания гостиницы снаружи Сарова, в районе Цыгановки.
4. На случай пожара в тоннеле предусмотрены аварийные выходы.
5. Внутри тоннеля – постоянные посты сотрудников Росгвардии, видеоконтроль и полное отсутствие наружных окон. Транспортные коридоры проектируются так, чтобы посетитель, зайдя в тоннель у Цыгановки и выйдя из него или у монастыря, или к Пустынькам, не имел возможность визуально наблюдать сам закрытый город.
6. Учитывая большую длину тоннеля, возраст паломников и их различные физические возможности, внутри транспортного коридора возможна организация регулярного движения двух микропоездов на электрической тяге (электрокары). Также возможно перемещение по нему пешком или на велосипедах.
7. В ночное время массовое движение по тоннелю ограничивается.
Да, жёсткий контроль и ограничения будут чувствоваться, но… православные паломники всё поймут правильно.
Но есть и другой вариант – когда пешеходный коридор-труба проходит низко, буквально на уровне земли. Но это уже детали, и проектировщики лучше нас определятся, какой вариант лучше.
Финансовая сторона вопроса также небезнадёжна. Особенно при объединении усилий Росатома, городских властей, Московской Патриархии и благотворителей. Думаю, многие из них сочтут за честь помочь такому богоугодному делу.
Довольны будут все
Изучая странички саровских интернет-ресурсов, можно почувствовать отношение жителей Ядерного центра к религиозной проблеме города. Если грубо, то расстановка мнений следующая: воинственных, непримиримых и организованных атеистов практически нет. Атеистов спокойных и терпеливых пугает лишь перспектива массового и бесконтрольного допуска в город «паломников и попрошаек». Для них спокойствие в родном городе и закрытость от внешнего мира – приоритет номер один. А появление мостового транспортного коридора навсегда снимает для атеистов «угрозу» массового проникновения в сам город «несметных толп православных паломников» и, как следствие, ликвидацию для Сарова статуса закрытого города.
С верующими жителями Сарова всё намного проще. Да, все они тоже противники открытия города для внешнего мира, но при этом, как люди православные, прекрасно понимают всемирную духовную значимость саровских святынь. И скорее всего, их не смутят те некоторые неудобства, которые возникнут с появлением непосредственно внутри города нового КПП – православная солидарность наверняка возьмёт здесь верх. К тому же наружные стены транспортного коридора – идеальное место для красивой городской рекламы.
Так что предлагаемый компромисс, скорее всего, устроит все слои внутреннего саровского социума.
Возвращение к святыне
Что же касается нас, людей для Сарова внешних, то нашему восторгу здесь не будет предела! Ведь соединятся два берега одной реки.
Помню гигантский крестный ход из Сарова в Дивеево 1 августа 2003 года на празднике 100-летия обретения мощей преподобного Серафима. Людское море! Торжество из торжеств, но… с учётом суровых реалий особо режимного объекта «ЗАТО Саров». Внутри него побывать удалось тогда лишь единицам. Основная масса верующих смиренно ожидала святые мощи снаружи, у КПП.
Уверен, очень быстро решился бы и вопрос наполняемости Саровского монастыря монашеской братией. В лучшую сторону изменится и финансовое состояние обители, поскольку вряд ли найдутся паломники, приехавшие в Дивеево и упустившие возможность посетить духовную родину Батюшки – Саровскую пустынь. И неизбежно рано или поздно оба духовных центра – Дивеево и Саров – в сознании верующих всего мира ментально сольются в нерасторжимое единое целое.
По пророчеству Батюшки, мощами своими он останется лежать в Дивеево, но что касается его личных вещей, то, возможно, будет принято логичное решение передать их в Саров. И как знать, если будет на то воля Божия и благословение нашего Патриарха, не вернётся ли в свою родную обитель – Саровскую пустынь, в келью батюшки Серафима, подлинник иконы Божией Матери «Умиление», пребывающий сейчас в патриаршем храме г. Москвы, что в Чистом переулке? Дай то Бог!
Сергей Серюбин – председатель приходского совета храма в честь иконы Божией Матери «Умиление» г. Ульяновска