О том, как окормляют священники столь особенную паству, рассказал в интервью епископ Краснослободский и Темниковский Климент. На территории управляемой им епархии находятся 22 колонии, в которых за совершённые преступления отбывают наказания около 13 тысяч человек.
В России в «местах не столь отдаленных» находится более 670 тысяч людей, и многие из них являются крещеными людьми. Охрану заключенных осуществляют сотрудники колоний и СИЗО, которые тоже, в большинстве своем, христиане (кстати, 31 октября они отмечают свой праздник – День работников СИЗО и тюрем). Получается, что люди, находящиеся по обе стороны решетки, – и те, кто охраняет, и те, кого охраняют – едины хотя бы в одном: они являются по факту крещения членами Церкви Христовой. О том, как окормляют священники столь особенную паству, рассказал в интервью епископ Краснослободский и Темниковский Климент. На территории управляемой им епархии находятся 22 колонии, в которых за совершённые преступления отбывают наказания около 13 тысяч человек.
Чем же вышеупомянутые христиане отличается от других христиан епархии? В чем, быть может, трудность их окормления?
– Главное отличие состоит в том, что это заключённые, люди, которые за совершённое преступление по решению суда отбывают положенный срок наказания в местах лишения свободы. Если кому-либо из читателей доводилось служить в армии, жить в общежитии или коммунальной квартире, то есть находиться длительное время в тесном общении с другими людьми, то им нетрудно будет представить, как должны ощущать себя заключённые, которые вынуждены – подчёркиваю, вынуждены (когда просто некуда деться) – в течение многих лет ежедневно встречаться, общаться, видеться с, мягко говоря, малосимпатичными им людьми. Полагаю, для вас не является новостью, что места лишения свободы – это не клуб по интересам, где собираются единомышленники. Всех находящихся там объединяет только одно – они признанные законом преступники.
Однако вы редко встретите там людей, кто бы был согласен с таким решением суда. Как правило, большинство осужденных либо считают себя невиновными, либо полагают, что степень их вины не идет ни в какое сравнение с тяжестью наказания. Переживание этой «несправедливости» вызывает озлобление, которое в специфических условиях лишения свободы, где существуют свои жёсткие правила, регламентирующие взаимоотношения между заключёнными, отнюдь не способствует налаживанию коммуникационных связей. Как следствие, люди постоянно находятся в стрессовой ситуации, в любую минуту ожидая по отношению к себе «противоправных действий» либо со стороны администрации, либо от своих же товарищей по несчастью. Вот в преодолении такой озлобленности, настороженности и недоверия как раз и состоит главная трудность окормления этой паствы.
Как Церковь относится к заключенному, как смотрит на методы наказания узника? Ведь это унижает достоинство человека – что допустимо, а что нет?
– Ну почему же унижает? Осужденный ограничен в своих правах на основании закона, и если он не нарушает режим, следуя правилам пребывания в местах лишения свободы, то не подвергается (по крайней мере, не должен подвергаться) никаким унижениям. Если же он не желает следовать этим правилам, то на основании того же закона в отношении него могут и должны быть применены методы принуждения. В противном случае в результате такого поведения могут пострадать другие заключённые.
Владыка, а допустимо ли, с точки зрения христианства, применять к заключенному физические методы воздействия?
– Частично мы уже ответили на этот вопрос. Хотелось бы только подчеркнуть, что никогда Церковь не поддерживала, по меткому выражению Ивана Ильина, «сентиментальных моралистов» – последователей чудовищного учения графа Толстого «непротивление злу насилием». Злу, в какой бы форме оно себя ни проявляло, надо обязательно ставить заслон. Единственное условие – чтобы все принудительные меры в отношении заключённых применялись в рамках существующего законодательства.
Сейчас обсуждаются поправки в Закон о применении силы к заключенным, который дает больше прав ФСИН в отношении применения физического воздействия и спецсредств к осужденным. Что Вы думаете по этому поводу?
– Мне кажется, в нашем обществе уже сложилось понимание того, к чему приводит «игра» в демократию и во что выливается следование «либеральным ценностям». Подавляющее число осужденных – это жертвы того беспредела (иначе не скажешь), что творится у нас в СМИ, включая интернет. Культ наживы, реклама пороков, фетишизация произвола и насилия – вот главные продвигаемые «либеральными» СМИ идеи. Наглотавшись этой отравы, молодые люди уже потенциально готовы к реализации таких идей в повседневной действительности. Как следствие, там, где появляется малейшая возможность, пусть даже в нарушение закона, заполучить желаемое (а все имущественные преступления и являются, по сути, осуществлением этих идей на практике), у молодого человека уже не остаётся сомнения в том, как ему поступать.
Попадая в места лишения свободы, люди продолжают находиться в плену внедренного в их сознание представления о норме бытия, и должно пройти еще немало времени, прежде чем разум освободится от последствий отравления. Но, до тех пор, пока этого не произошло, призывать таких людей к дисциплине и порядку часто бывает бесполезно. К сожалению, они признают и понимают только силу. Поэтому, если правоохранительные органы считают, что необходимо ужесточить некоторые законы в отношении применения их к заключенным, значит, для этого имеются основания. Другое дело, ещё раз повторяю, всё должно быть в рамках закона.
Может ли Церковь совместно с Федеральной службой исполнения наказаний подключиться к системе исправления заключенных?
– Церковь не только может, но давно уже занимается этим. Практически на каждой «зоне» имеются часовни или молитвенные комнаты, где совершаются богослужения. Правда, специфика этих учреждений и здесь вносит свои коррективы, но пока нам удается преодолевать все трудности.
Однако в связи с предстоящими изменениями в законе хотелось бы отметить, что в пастырском окормлении нуждаются не только, а может быть, и не столько осужденные, сколько сотрудники исправительных учреждений. Принуждать с помощью силы человека, кем бы он ни был, к выполнению требований закона – это непростая психологическая задача: очень трудно не переступить черту, которая отделяет сотрудника, выполняющего свои служебные обязанности, от жестокого мстителя, а в некоторых случаях и изощренного садиста, упивающегося своей безнаказанностью, властью и силой над беззащитным человеком. Но даже избежав этой опасности, сотрудник исправительного учреждения обязательно вступает в конфликт со своей совестью, которая осуждает его за применение силы по отношению к другой личности.
Не переступить опасной черты, найти компромисс между долгом и совестью можно только в рамках христианского учения, где не сливаются в одно целое грех – зло и человек – образ Божий. Человек может или в силу своего заблуждения, или плохого воспитания, или целенаправленного воздействия со стороны противных ему сил быть носителем зла, но сама личность человека не перестает быть при этом образом Божиим. Поэтому, как это ни покажется парадоксальным, даже насилие в отношении человека можно применять с любовью, чтя в нем именно этот образ Божий и всеми силами стремясь избавить его от зла, которое незаконно, воспользовавшись его невежеством, на время завладело его сердцем и сознанием.
Какова ситуация со взаимодействием между ФСИН и Церковью сегодня?
– С момента подписания в 2011 году соглашения о сотрудничестве между Русской Православной Церковью и Федеральной службой исполнения наказаний взаимодействие в этом направлении приобрело узаконенный характер. Это тем более важно для учреждений такого типа, где закон регламентирует не только внутреннюю жизнь учреждения, но и само учреждение является гарантом соблюдения закона.