Элла родилась 1 ноября 1864 года в Германии, в Дармштадте, в семье великого герцога Людвига IV. Будучи внучкой – ни много ни мало – самой королевы английской Виктории (её мать была дочерью «её величества»), она воспитывалась с братьями и сестрами в простоте. Сызмальства семеро детей сами заправляли кровати, топили камин, следили за собой. Несмотря на великокняжеский род, дети не имели излишеств. Так, шоколад они видели только после Причастия. И с детства воспитывались в суровом режиме дня, поднимаясь в 6 часов утра.

От всего живого Элла с детства приняла любовь, которую распространяла на людей. В детстве у нее были животные: попугайчик, пони, за которыми она ухаживала и заботилась. И каждую субботу дети посещали приюты, дома для инвалидов. Чтобы порадовать больных, привозили с собой огромные букеты цветов, разносили по палатам, ставили в вазы.

Элла старалась наклониться над каждым больным, сказать доброе слово, подбодрить. Видя, что дочь принимает близко к сердцу страдания чужих людей, мама решила оградить её от душевных переживаний и больше не брать девочку в больницу. На что та обиделась: «Почему ты не взяла меня с собой в госпиталь? – спросила Элла у мамы. – Я уже взрослая и всё понимаю. Вчера я уколола себя булавкой так сильно, что появилась кровь. Но я не испугалась и терпела. Было очень больно. Но я думаю, что боль, которую я сама себе причинила, – это совсем не та боль, которую может послать Господь».

В детстве Елисавета дала себе слово не иметь детей: её глубоко потрясла смерть ее брата, который разбился насмерть на её глазах, когда ей было 9 лет. А спустя три года в Дармштадте началась эпидемия дифтерита, и заболели все дети, кроме Елизаветы. Она осталась живой и невредимой – Господь хранил её, но забрал к себе её четырёхлетнюю сестру, а вслед за ней и мать, которая просиживала ночами у кроватей находящихся при смерти детей.

Элле на тот момент исполнилось 14 лет. Королева Виктория взяла детей, четырёх девочек, на воспитание к себе. Дети оказались совсем в другой атмосфере. Если Гессен-Дармштадт в то время – «большой кружок, но маленький мир», то Англия – мировая держава.

Смерть мамы и переезд отразились на здоровье девочки. Она стала заикаться, могла посреди разговора остановиться и замолчать; врачи обнаружили нервное заболевание, впрочем, оно со временем прошло.

На 20-м году жизни принцессу сосватали с Сергеем Александровичем Романовым, пятым сыном Александра II. Со своим будущим супругом Элла познакомилась еще в детстве. Его мать, императрица Мария Фёдоровна, также происходившая из Гессенского дома, старалась проводить побольше времени на Лазурном берегу, а по дороге всегда старалась заехать в Дармштадт.

Элла осталась верна до конца дней принятому в детстве взрослому решению. Их брак стал непорочным. В тот момент, когда Великим князем она была приглашена посетить Россию, каждый день в поезде, в том вагоне, где она ехала, меняли любимые её цветы – лилии. Таков был подарок-сюрприз от её будущего супруга, знающего о пристрастии своей невесты. Цветки лилии в христианской традиции символизируют чистоту и девственность Богородицы. А сама лилия символизирует веру, надежду и благотворительность, смирение и целомудрие – всё то, чем обладала Елисавета.

«Чужая страна вскоре станет ей роднее её собственной»

Принцесса ехала в страну, которую лихорадило – от бомбы террористов умер отец ее супруга. Что ждет её и будущего мужа? Она этого не знает и едет в не ведомую ей страну, в которой после революционного взрыва относительно тихо. В страну, чуждую ей по вере, климату, жизненному укладу. Однако что-то подсказывает Элле, что эта чужая страна вскоре станет ей роднее её собственной.

1884 год. Свадьбу брата императора обставили пышно. Великий князь Константин Романов записал в своем дневнике о событии: «Скоро подошёл поезд невесты. Она показалась рядом с императрицей и нас всех словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта».

В первые годы замужества она оставалась верна своей протестантской вере. Спустя четыре года Элла посетила Гефсиманию. Во время посещения Святой Земли на склоне Елеонской горы она была так поражена храмом Марии Магдалины, что сказала: «Я желала бы здесь быть погребенной». После посещения Палестины Элла приняла православие. А по окончании её жизненного пути ее просьба была исполнена: через Китай ее тело было привезено в Святую Землю.

Интересен тот факт, что по юридическим законам того времени Елизавета не обязана была менять религию, т.к. являлась некоронованной особой, в отличие от ее сестры, которой правила предписывали сменить веру.

Вот как писала о переходе в православие своему отцу Елизавета Федоровна 1 января 1891 г.: «Ты говоришь, что внешний блеск церкви очаровал меня. В этом ты ошибаешься. Ничто внешнее не привлекает меня и не богослужение — но основа веры. Внешние признаки только напоминают мне о внутреннем…»

В 1893 году Сергея Александровича назначают генерал-губернатором Москвы. Чета тут же переезжает из Санкт-Петербурга в первопрестольную и селится в Александрийском дворце, в Нескучном саду. «Я и Серж так счастливы быть вместе. У нас всё благополучно!» – пишет она брату.

Очарованием духа Москвы, ее монастырей и церквей прониклась Елизавета Федоровна. Она везде следовала за своим мужем и выстаивала долгие церковные службы. Жизненное кредо Елизаветы было такое:

«Быть совершенной женщиной, а это самое трудное, так как надо уметь всё прощать»

Назначение мужа на пост генерал-губернатора накладывало на Елизавету Федоровну определенные обязательства – нужно было устраивать приемы, давать балы и концерты. В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе – Елизаветы: Елизавета Австрийская и Елизавета Феодоровна. Являясь первой красавицей Москвы, помимо светских раутов, Елизавета Федоровна много времени посвящала благотворительной деятельности. Самолично ходила в приюты для беспризорных детей, по больницам для бедных, в богадельни. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных. Она организовала своё Елизаветинское общество, которое станет прообразом будущей обители.

«Мне на плечи кидается век-волкодав…»

2 апреля 1902 года зверь революции вновь просыпается в России – после 20-летнего затишья террора убит государственный деятель Сипягин. Революционер явился в помещение Государственного совета в офицерской форме, якобы с пакетом от великого князя Сергея Александровича. Террор стал обычным явлением.

Из письма Елизаветы Фёдоровны Николаю II, 1902 год: «Ники, дорогой, ради всего святого, будь энергичен. Впереди еще может быть очень много смертей. Покончи сейчас же с этим разгулом террора. Неужели нельзя судить этих животных полевым судом? И пусть вся Россия знает, что преступления такого рода наказуются смертью. А если не желают наказываться смертью, пусть убийцы начнут с того, чтобы не убивать».

Элла говорит о том, что имена этих людей не надо упоминать в прессе, популяризуя их таким образом, организуя публичные суды и пр. Власти колебались.

18 февраля 1905 года Сергея Александровича убили террористы. Через три дня княгиня посетила тюрьму, в которой находился революционер Каляев, убивший её мужа. Она оставила ему Евангелие и иконку, надеялась, что он раскается. Но… «попытка оказалась нерезультатной». Так она сказала и простила его со словами: «Зная доброе сердце покойного, я прощаю вас».

На месте убийства мужа она воздвигла крест-памятник. Молясь у гроба мужа, она получила откровение: отойти от светской жизни, создать в помощь бедным обитель милосердия. Она полностью оставляет свет. Не снимает строгий пост и непрестанно молится. Собирает драгоценности, часть отдаёт в казну, часть – родственникам, на остальные – утверждает обитель милосердия.

Марфо-Мариинская обитель

Название построенной обители полностью определило её суть. Марфа и Мария – две служительницы Христа, упоминание о них можно найти в Евангелии от Луки и от Иоанна. Организовав обитель, Елизавета Федоровна сосредоточила тут одновременно и «деятельное», и «созерцательное» начала, не противопоставляя, а соединяя служение людям и молитву.

Точно так же, как раньше она принимала великосветских гостей на приёмах, одаривая их своим приветом и красотой души, теперь она принимала убогих и больных со всех уголков Москвы. Многие москвичи часто называли её Белым ангелом Москвы.

Из письма Елизаветы Федоровны профессору Санкт-Петербургской Духовной Академии А.А. Дмитриевскому (1911 г.): «Для меня это не «переход»: это то, что мало-помалу росло во мне, обретало форму».

Она посещала самое опасное место в Москве – Хитров рынок. Ходила по притонам, забирала оттуда сирот, уговаривала родителей отдать ей детей, которых они не могли вырастить. Она не гнушалась общения с уголовниками, лично перевязывая их раны.

Начиная с 1914 года, с Первой Мировой войны, в народе копилась ненависть ко всему немецкому. В 1915 году грянула гроза: по всей Москве стали громить предприятия, квартиры – счёт злодеяний перешагнул за тысячи. В окна, куда москвичи ходили за утешением, посыпались камни и горящие факелы. В те дни Елисавета Феодоровна металась по обители, непрестанно вопрошая: «Где же мне быть теперь? Зачем они делают такое?»

Близилась революция. Елисавете Феодоровне дважды предлагали по ходатайству немецкой стороны выехать из России. И она дважды отказывалась:

«Я никому ничего дурного не сделала. Полагаюсь на волю Божию»

Великая княгиня понимала, что рано или поздно за ней придут. Вскоре действительно приехали вооружённые люди на двух грузовиках для ареста «бывшей великой княгини Елисаветы Феодоровны Романовой как немецкой шпионки». Сначала для обыска «с целью изъятия оружия». Поскольку ничего обнаружено не было, они уехали. Но вскоре…

Просите, и дано будет вам

На пасхальной неделе 1918 года её арестовали.

Великая княжна находилась в своей обители, когда вихрь революции застал её, ворвавшись в её дом. А свою обитель она давно считала домом. Батюшка только прочёл молитву «Господи, Вседержитель, и Владыко живота моего», как вломились революционеры с сигаретами в зубах, в шубах и шапках. Начальник отряда бросил окурок.

Она подошла к нему и попросила поднять сигарету.

– Что вам нужно в моей обители?
– Вы должны сдать материальные ценности именем революции.
– Вот вам ключи от моей обители. Я могу вас провести к нашим больным туберкулезом.
– Нам туда не надо.
– И снимите головные уборы – вы в церкви.

Шапки эти крещёные люди не сняли и проходить к туберкулёзным больным, конечно, отказались. Елизавете Фёдоровне дали на сборы 30 минут.

В своё время Иоанн Кронштадтский увидел над Пермью чёрный крест. Его пророчество сбылось: в Пермской губернии, к которой принадлежал в ту пору Екатеринбург и Алапаевск, была умерщвлена царская фамилия. На следующий день после ипатьевской трагедии семьи Романовых, в ночь на 18 июля, революционеры расправились с Елисаветой в Алапаевске. Шахта была на высоте 60 метров. Елисавета упала на сваи и до самой смерти просила о том, чтобы Господь даровал её мучителям прощение. Из шахты доносились её молитвы.

Подводя итоги пути жизни святой великомученицы Елисаветы Феодоровны, можно сказать, что «воздалось ей по вере её». Она хотела еще в детстве, «чтобы Он послал мне боль, и я смогла доказать тебе и Ему, что выдержу любое испытание». Именно такую смерть послал ей Господь, а Елисавета приняла ее с честью и с достоинством перенесла муки Христовы, доказав, что слова, которые она произнесла в детстве – истинная правда.

В 1992 году Елисавета Федоровна прославлена Православной Церковью в лике святых как преподобномученица.