Female business manager talking to male employee in modern office. Caucasian businesswoman in discussion with colleague.

В моей жизни перед этим произошли еще два события: я вышла замуж и пришла в Церковь. Первым делом, разумеется, сменила брюки на юбку в пол, чем разительно выделялась среди девчонок-коллег, которые почему-то все ходили в мини-юбках. Вот уж что никогда не носила: это ж холодно и неудобно! Дресс-кодов у нас никаких не было, нашим было все равно, в чем я хожу, главное – что работу выполняю.

В один очень промозглый вечер, когда я, голодная и до глубины души возмущенная каким-то очередным чиновником, примчалась в редакцию и плюхнулась за стол, и началась эта история. Ну, не то чтоб целая история… Словом, заглянул к нам один человек по имени Михаил. Фамилию называть не буду…пусть будет Иванов.

Михаил был фигурой легендарной. Легенды ходили не только о его профессионализме. Увы, увы. В ближайшую к его визиту неделю, например, он прославился скандалом. Слухи о его, так сказать, общности взглядов со стареющей редактрисой одного из модных изданий, у которой он, кстати, и работал, давно бродили по городу. И вдруг в их редакции появилась молодая и свободная журналистка — с коей вместе он и вылетел через неделю с работы. Причины можно было не объяснять. И каждый, как говорится, пошел своей дорогой. Журналистка — в другой журнал, а Михаил – вот пока к нам заскочил. Как сейчас помню: моя непосредственная начальница Алина обернулась к нему от окна. Царственный поворот головы и деликатный поцелуй в щеку. С остальными нашими «работницами печати» он поздоровался бурными объятиями: видимо, до того, как я начала работать, он тут частым гостем был.

А потом остановился около моего кресла. Меня в редакции он застал впервые. И теперь, видимо, всерьез размышлял, что это за чудо и что с ним принято делать. По крайней мере -как здороваться.

Я занималась весьма напряженным делом. А именно — набрасывала статью и параллельно тратила «налево» хозяйские ресурсы, просматривая православный форум. Точнее – пытаясь просматривать. Это сейчас мы включили компьютер – и вперед, а тогда скорость интернета бывала такая, что сейчас никто не поверит. Я детям пыталась рассказать, они смеются, так, говорят, не бывает… И вот я сижу и жду. А этот Михаил тоже – стоит и ждет непонятно чего.

Потом он сходил в соседнее помещение за стулом. Стул поставил рядом с моим и сел. Я продолжала заниматься своим делом. Торопилась со статьей, честное слово, мне было все равно, кто там сидит, хоть президент, хоть йети. Надо же и форум успеть прочитать (да, дома-то интернета тогда ни у кого не было даже из моих коллег), и статью отдать.

Он, увидев название никак не загружающейся страницы форума, спросил меня что-то о моем отношении к Богу. Я ответила. И тут наконец-то форум открылся во всей своей красе. На своей первой теме — о целомудрии. Я соотнесла тему с персоной, сидящей рядом (да ну этого грешника!) и быстро закрыла форум, но было поздно.

Михаил оказался предсказуем в вопросах. И я отвечала со всем неофитским пылом. И про то, что целомудрие — это не физиологический признак (для легенды местной журналистики это оказалось новостью), а кто думает иначе — тот невежда и вообще ископаемое. И про то, что душа и тело должны быть заодно, а не тянуть в разные стороны. Ну, и про брак честный… Под свой громкий монолог я закончила очередную статью про того самого нехорошего чиновника, переслала ее Алине, а Михаил все слушал и слушал. И вдруг воскликнул:

— Так ты замужем?!

Это он, значит, внезапно мое кольцо обручальное увидел. Понято, принято. Одно дело — слушать лекцию на актуальную для таких вот Михаилов тему из уст девицы, и другое — понять, что перед тобой замужняя тетенька, которая , собственно, не книжку пересказывает, а как живет – так и говорит.

Разумеется, последовал вопрос о том, трудно ли посты соблюдать. А далее было удивление, когда я уверенно заявила, что в мире есть и другие радости, и другие смыслы. Удивление оказалось настолько искренним и неподдельным, что я уже из последних сил смех сдерживала, каюсь.

Вскоре Михаила позвали к начальству, и он ушел.

Но на следующий день опять пришел. Потом еще приходил и еще. Говорили. Много. Уже не про брак, естественно. Про всё спрашивал: про то, как к вере пришла, про то, как вообще это – когда жизнь меняется. Алина, что интересно, даже не против была таких задушевных беседушек в офисе, тем более что я, как Юлий Цезарь, и писала и одновременно говорила.

Разве что опечатки пару раз были, и тогда Алина ворчала: «Миш, хватит отвлекать человека, вот ведь насел! Тут опечатки в словах депутатов!»

А потом куда-то мой собеседник исчез надолго. Поговаривали о его новых делах и проектах, я, если честно, не слушала.

Чуть позже я и сама исчезла. В смысле — родила детей, временно окопалась дома. А потом переехали, ту работу оставить пришлось.

Про этого самого Михаила я, откровенно говоря, и забыла напрочь. Но однажды была в гостях у приятельницы, дети сами по себе играют, мы разговариваем, у нее фоном телевизор бубнит, и вдруг слышу – что-то про мой родной город рассказывают, про какое-то мероприятие, организованное солидным светским журналом. Она тоже слышит и включает погромче. И тут с экрана, дословно: «…выступил православный редактор этого журнала Михаил Иванов». И Михаила этого показывают. Серьезный такой стал.

Так мне и припомнилось, как я посмеивалась тогда, особенно над первыми нашими беседами, про брак. Отвечала на все вопросы просто потому, что в Писании сказано, как следует «давать ответ о своем уповании» (ср. 1Пет. 3-15). Позже – да, радовалась, что человек интересуется, что, может быть,… Но, положа руку на сердце, — могла ли я представить себе, что Господь его позовет, что он изменится? То есть, по сути, верила ли я вообще в возможность метанойи, покаяния для ближнего? Господь только Сам знает, какими путями ведет Он каждого человека. Он же любит нас так, как если б каждый из нас был единственным. Я-то была просто молодой девчонкой, только вступившей в жизнь. А у Михаила столько было за плечами – и он смог отказаться, всё поменять. Разве не чудо?

То-то и оно. Чудо.