Как до сих пор было не задуматься, что нет толку жить в богатом доме, если под окном – грязь? А как есть свой обед, когда рядом нищий, который и рад бы уползти подальше от окриков охранника – а не может, потому что ослаб от голода? Но приходит беда – и ты понимаешь все. Что ты радовался своим небольшим накоплениям – но они скоро уйдут докторам. Любовался улыбкой жены, купил ей красивый палантин – но через какие-то пару месяцев улыбка сменится слезами, а твой подарок – совсем другими одеждами, теми, что предписывает сословию траур. А как же дети? Супруга и сыновья каждый день молились тому, в кого давно не верили, но по закону, как граждане, должны были верить, о здоровье главы семьи. Но и сил, и надежды день ото дня становилось все меньше.
По тротуару передвигалась женщина. Кисти рук были продеты в перемычки сандалий, она подтягивалась всем телом вслед за руками и ползла: ноги ее ниже колен заканчивались обрубками. Наконец она села на канализационный люк, радостно вздохнула, руками расправила полы верхней одежды поверх ног и протянула руку, чтобы просить милостыню. Лицо ее было поразительно красиво, от этого хотелось плакать. Он жалел ее и понимал, что сам скоро не сможет и – так… Он добрался до кровати и лег, врачи требовали лежать.
Во сне он увидел – Его.
О Нем он до сих пор ничего не знал. И не хотел знать – может, потому, что в их стране говорить о Нем, а тем более поклоняться Ему было пусть неофициально, но жестко запрещено, если ты являешься гражданином страны. На кого-то могли посмотреть сквозь пальцы, даже пара магазинчиков, продающих красочные плакаты со сценами из главной христианской Книги, были открыты на самых обычных улочках, — но на кого-то общество могло и обрушить гнев, а ему было важнее доброе имя, семья и работа, чем поиски чего-то помимо государственной религии.
Всё это осталось в прошлом, когда он, наконец, увидел Его – воочию. Увидел в славе и мощи, в сиянии и свете, в страдании за людей – и в радости победы над небытием. Он видел не просто Бога и Человека – он видел Любовь, и она наполняла весь мир, она возвращала надежду, силы и жизнь.
Бог и Человек раскрывал ему объятья, звал в жизнь вечную. Болящий не знал слов «принять Крещение» ни на одном языке, но он твердо понял, что нужно делать.
Он открыл глаза. Солнце светило ярче, видимо – смогло раздернуть завесу вонючего смога, который накапливался над городом за холодную ночь.
Ни секунды не сомневался он, что сон правдив. Он больше не боялся смерти, не цеплялся за жизнь – он хотел другой жизни, с Тем, Кто пришел за ним.
Удивленно задумался он над тем, что за место видел во сне, где надлежало ему креститься. По этому адресу не было ни собраний протестантов ( в чьем магазинчике он как-то рассматривал особый сок для неизвестного ему Причастия и странные приспособления для сбора пожертвований, похожие на сачки), ни служб католиков, мимо чьего храма он каждый раз проезжал по пути от врача. На перекрестке, что был в видении, находилось посольство большой страны. В этой стране был свой, совсем не латинский алфавит… впрочем, латинский алфавит бы ему мало помог: второго государственного языка, которым чаще всего пользовались все богатые, знатные и просто государственные люди, он почти не знал, так уж сложилось, а первый – вряд ли поймут даже в посольстве…
Он позвал сына, потому что сам редко и неумело пользовался интернетом. Попросил узнать, в кого веруют в этом государстве: как человек старшего поколения, он читал многочисленные газетные статьи во времена особо тесных отношений его страны с той страной и был уверен, что — ни в кого. Однако интернет рассказывал про неведомую ему Православную церковь, показывал фотографии великолепных храмов в честь Христа, и радостно забилось сердце, когда на простеньком телефоне сына открылось изображение Бога – на нем Он был таким, как во сне.
Изумленно слушали жена и дети просьбу больного. Но жена привыкла слушаться мужа, а старший сын был уверен, что просьбу умирающего отца нельзя не исполнить. И уже на ближайшей службе маленькая община маленького русского храма встречала состаренного болезнью человека, который в сопровождении жены вошел – и остановился у иконы Спасителя.
В храме были и несколько его соотечественников, которые смогли сделать выбор между «страхом иудейским» и любовью ко Христу. Они радостно согласились помочь батюшке, еще не выучившем второго государственного языка, при беседах о вере, и оглашенный – слово ему понравилось – вдруг понял, что именно так он и верует, именно это он и знает о Господе с того самого сна. Во Крещении его нарекли Виктором – победителем. «Господь победил смерть, и я вместе с ним», — благодарно думал Виктор.
***
…Растерянно выходили супруги из кабинета врача. Не менее растерянным смотрелся и сам молодой врач, только недавно начавший практику после стажировки в США. Его предшественник, опытнейший онколог, не мог ошибиться, да и вот они – все анализы и снимки… Виктор выглядел как успешно пролеченный пациент – при совершенно неизлечимой болезни. Опасность возврата недуга сохранялась даже сейчас, да и организм все-таки оставался серьезно ослабленным, о чем и предупредил доктор. Но Виктор ни о чем не волновался. Он ждал перехода в жизнь вечную, но Возлюбленный Господь сотворил чудо, совсем как в Евангелии, и подарил ему еще сколько-то лет жизни земной. Виктор молчал. Восхищенно смотрела на него супруга, осторожно касалась его руки и тоже молчала…
Виктор продолжал бывать на службах. Благоговейно подходил к Таинствам, всматривался в лица людей, которые полюбили его и старались заботиться о нем, совсем его не зная. Он и его супруга стали частью общины, и когда однажды, запутавшись в списках, в храм вошел охранник, по слогам прочел громоздкое имя и спросил, знают ли здесь этого человека, который сейчас стоит у ворот, — взрослые люди, как дети, радостно закричали: «Это наши, наши пришли! Пропустите скорее!»
Срок, о котором предупреждал доктор, прошел, и Виктор заметил, что начал терять в весе. Всё тот же молодой врач подтвердил его опасения. Больной пришел в храм и долго говорил с батюшкой. «Я не боюсь», — спокойно и твердо несколько раз повторил Виктор. Он ушел сразу после отпуста, батюшка, дождавшись, пока все подойдут к Кресту, бросился к спискам, где должны были быть «координаты» всех прихожан… но ни телефона, ни адреса Виктора внезапно не оказалось. Развели руками и соотечественники-«переводчики».
Со слезами молилась община на следующих службах: уголок, где хотя бы раз в месяц скромно стоял Виктор, теперь пустовал.
Прошел месяц, потом еще один. Батюшка произносил на проскомидии имя тяжелоболящего Виктора, мысленно жалел, что так и не решилась прийти ко Христу супруга, и тут на пороге показались сам Виктор, пополневший, с прямой спиной, и его жена – помолодевшая, смущенная, с румяными, словно у невесты на сговоре, щеками. На ее груди блестел крестик. Они уехали вдвоем, чтобы в последний раз посмотреть вместе мир – и в далекой стране она приняла решение креститься. Смерть отступила перед верой, верностью и благодарностью Господу этой удивительной женщины: Виктор почувствовал себя лучше. Там, где уже ждали самого страшного, вновь победила жизнь.
В этот раз на службе вместе с ними был старший сын. Теперь уже он безотрывно смотрел на икону Спасителя. В сердце своем говоря с истинным Победителем – спасшим нас и поправшим смерть.