Не все восходят по духовной лестнице одинаково. Кто-то поднимается медленно и степенно, как учил тому преподобный Иоанн Лествичник, кто-то торопится и спотыкается, пытаясь перескочить через несколько ступеней сразу. Но бывают случаи, когда подвижник взлетает на невиданную высоту стремительно, покрываемый при этом особенной благодатью. Однако пример схимонаха Антония из Зографского монастыря, умершего совсем молодым и обретенные мощи которого свидетельствуют о его святости, можно назвать исключительным во всей истории не только Афонского монашества.
В миру его звали Тодор Джамбазов. Он родился в городе Царево в Болгарии 25 февраля 1974 года. Известно, что в юношестве Тодор занимался борьбой и достиг немалых успехов в этом виде спорта, был даже кандидатом в мастера. Однако от сулившей стать блестящей спортивной карьеры юноша неожиданно отказался и решил всецело посвятить себя борьбе духовной, чем сильно огорчил отца, который сам был спортсменом. В 1992 году Тодор поступил на богословский факультет Софийского университета, который закончил в 1997. На последнем курсе обучения он принял постриг с именем в честь Антония Великого. Постриг был совершен в Поморийском монастыре.
Сразу же после университета молодой человек уехал на Афон, где был принят в братство болгарского монастыря Зограф. Вот и вся фактическая биография схимонаха Антония до вступления в братию Святой Горы, которой мы располагаем сегодня.
Немного больше о молодом подвижнике, о том, каким он был в годы обучения в университете, рассказал его студенческий друг Мартин Ралчевский, который сегодня является известным писателем. Схимонаху Антонию Зографскому он посвятил свой роман под названием «30 фунтов». «Он был невысоким. Худым. Легким на подъем. Улыбающимся. Благостным. Вежливым. И глубоко смиренным», – так описывает своего друга Мартин.
Всегда за своей спиной Тодор носил огромный ранец, до отказа набитый книгами, который невозможно было поднять. На вопрос, зачем ему носить с собой столько книг, Тошка (так его называли друзья), отвечал: «Для борьбы с пламенем страстей». Этот пример напоминает факт из жития преподобного Серафима Саровского, который носил за плечами сумку с камнями и песком. «Томлю томящего меня», – говорил старец.
Читать творения святых отцов было любимым занятием Тодора. Как-то ради интереса Мартин спросил, что бы его друг купил себе, появись у него миллион, потратить который можно было бы только на себя. Тодор задумался и ответил, что это были бы творения святых отцов в оригинале.
Нужно сказать, что языки молодому человеку давались лучше всего. Причем изучал он их в кратчайшие сроки и совершенно необычным образом. Тодор брал словарь определенного иностранного языка с переводом слов на болгарский, прочитывал его полностью, затем перечитывал еще раз. После этого он покупал какую-нибудь книгу на этом языке и свободно ее читал. Очевидно, что к изучению языков у него было особый дар, явное действие благодати. Так Тодор изучил греческий, английский, немецкий. На Афоне существует даже мнение, что греческий он изучил всего за несколько дней.
В обществе своих сокурсников Тодор выделялся своим благочестием и целомудрием. Он никогда не выходил со всеми на перерывах, проводил это время в чтении за партой. Когда его постригли, то окружающие заметили, что монах Антоний имеет странный обычай: когда ему как духовному лицу, по болгарской традиции, целовали руку, в ответ он целовал руку этого человека. Многих такое глубокое смирение удивляло и восхищало в отце Антонии.
Как-то Мартин спросил его о планах на будущее. Антоний ответил, что у него их нет, и что долго он не проживет из-за проблем с сердцем (у него была сердечная недостаточность). О своей скорой смерти, очевидно, подвижник знал заранее.
На Афон отец Антоний приехал с двумя своими друзьями, впоследствии также принявшими монашеский постриг. Важный период в жизни подвижника наступил с приездом на Афон из России известного старца Рафаила (Берестова), о чем его заранее предупредил прозорливый афонский старец Папа Янис. Авве Рафаилу Антоний сразу же предал себя в полное послушание, в связи с чем старец даже в шутку называл его «моим Досифеем», удивительно послушным учеником аввы Дорофея. Сам отец Рафаил очень любил Антония, он говорил, что такой пламенной любви к Богу еще ни у кого не встречал.
Благодаря своему послушанию и такой самоотверженной любви ко Христу Господь наградил молодого монаха Иисусовой молитвой и другими благодатными дарами. Однако чтобы скрыть их, Антоний стал часто юродствовать. Он старался выглядеть внешне небрежным, ходил в латаной одежде и порванной скуфье, надвинутой на брови, в дырявых ботинках, подпоясывался проволокой вместо ремня, не умывался. Отец Рафаил рассказывал, что ему даже тяжело было совершать постриг в схиму, поскольку волосы отца Антония стали дубовыми. Своим странным поведением монах хотел дать понять, что он смеется миру.
«Несколько раз видели, как незримая сила поднимала Антония и бросала на землю или кто-то невидимый начинал его внезапно душить»
О том, что подвижник вел непрестанную духовную борьбу, свидетельствуют частые нападения на него вражьей силы, которые случались даже среди белого дня и при свидетелях. Несколько раз видели, как незримая сила поднимала Антония и бросала на землю или кто-то невидимый начинал его внезапно душить. Враг сковывал его специально так, чтобы тот не смог даже перекреститься. Обычно в таких случаях старец Рафаил начинал крестить своего любимого ученика и читать «Да воскреснет Бог», и тогда брань прекращалась. Однажды такое случилось на виду у всех, когда братия ехала в машине: отец Антоний стал задыхаться и не мог ничего сказать, кто-то невидимый схватил его за горло.
Афонские отцы свидетельствуют, что подобным образом враг нападал на отца Антония в течение каждого дня по несколько раз. Настолько завистлив он был к подвигам монаха, настолько силен был боец. По рассказам старца Рафаила, опыт такого «личного» знакомства с демоническими силами Антоний имел еще в раннем возрасте. Известно, что его мать, будучи христианкой, по попущению Божию, была одержимой. Сын дерзновенно вымолил ее, и за это такая страшная брань постигла его самого – бесы мстили.
Но отец Антоний был духовным бойцом до конца. Во время одной из таких схваток, которая случилась ночью, он и умер. Свою смерть он предчувствовал заранее, почему и попросил отца Рафаила за месяц до кончины постричь его в схиму.
Это случилось на Сырной седмице перед Великим постом, 3 марта 2000 года. В тот день вместе с братьями монастыря они вернулись из Салоник, где отдыхали, а на утро следующего дня отца Антония нашли в его келье мертвым, укутанным в одеяло, с четками в руке.
Примечательно, что умер он 3 марта, а 4 марта Церковь празднует память преподобного Досифея, с которым сравнивал своего любимого послушника авва Рафаил. Сам старец, как и вся братия, очень сильно скорбел о такой неожиданной потере. Однако известный на Афоне старец Папа Янис утешил их тем, что ему было открыто: отец Антоний достиг Царствия Небесного и сейчас находится на третьем небе. Значит, он победил и в этой схватке. Подтверждением тому стали также обретенные, по обычаю Святой Горы, кости подвижника, которые оказались янтарного цвета, как у просиявших в великом подвиге преподобных.
Афонские отцы признаются, что не знают на своей памяти такого примера, когда молодой подвижник в столь короткое время (около трех лет) пребывания на Святой Горе смог бы достичь такой духовной высоты. Сегодня еще непрославленного святого многие называют Антонием Зографским Новым.
В завершение можно сказать, что, к сожалению, доступных сведений о необычном подвижнике нашего времени на русской языке на сегодня имеется очень немного. Летом 2015 года в сети появился любительский фильм о схимонахе Антонии (https://www.youtube.com/watch?v=2kPh5FvrvPc), состоящий из воспоминаний знавших его людей. Однако до сих пор нет его русского перевода, фильм сопровождается только титрами на болгарском. Надеемся, что в скором времени это большое, на наш взгляд, упущение все же будет исправлено, кто-то возьмется за этот благой и востребованный труд.
***
После смерти сына мать схимонаха Антония также покинула мир и ушла в монастырь. Вскоре она приняла схиму с таким же именем, как и у него – Антония. Ее подвиг в монашеском звании был не менее стремительным – своего сына она пережила только на один год.