«Самооправдание — это падение, оно изгоняет Благодать Божию. Без конца оправдывая себя и считая, что другие его не понимают, что все вокруг несправедливы, а он — невинный страдалец и несчастная жертва, человек становится невменяемым, перестает владеть собой.»
(преподобный Паисий Святогорец)
Всё, решила исправляться. Не тут-то было. Тут же на старшего накричала, что в школу долго собирается, лентяй, говорю, ты этакий, привык, что мать все за тебя делает. Младший получил: надоели вы, — это я ему, — я вам не слуга, убирайте за собой, — и как раз отцовы вещи убираю, он за отца явно обиделся, пыхтит, а сказать ничего не смеет, тут мне самой стыдно уже, молча убираться стала… А потом все равно думаю – куда б от вас от всех деться, отдохнуть, замучили…
Вот уже вечер поздний, легли. Муж уставший, я ему еще понажаловалась, там болит, тут болит, и вправду ведь болит. Дети спят, он спит, я поохала и тоже заснула.
Писание в этот день читала, про «верный в малом и в великом верен». И мыслишка у самой: да ладно, кто мне «великое»-то доверит, я, чай, не МЧС и не спецназ жизнь кому спасать. Дальше –больше, вот, думаю, сил у меня просто не хватает жить по-другому, ругаюсь, раздражаюсь, а по-другому никак. Вот такая я слабая! И вообще: я и болею, возраст все-таки, и работаю много, сколько раз мне говорили: пожалей себя, надо больше о себе думать, больше отдыхать… – на этом, вместо «Господи помилуй», и уснула.
А у нас на площадке нашей в подъезде семья одна есть, прямо напротив нас. Мусульмане. То есть это она мусульманка, а он вроде как и не отказывается, но и не усердствует. Его Равилем звать, работает, плюс продают продукты со своего хозяйства, все время из квартиры в гараж, из гаража в квартиру. По ночам железная дверь хлопает и хлопает, они только в 11 вечера начинают по своим хозяйственным делам ходить. Она такой убежденной-правоверной только в последние годы стала, как-то мне доказывала, что мы плохо делаем — во Христа верим, разговор еще тот получился. Полненькая такая, как в восточных сказках говорят – луноликая, одевается точно как из сказки, шапочка у нее такая есть еще… Фая ее зовут соседи, а так Фатима.
Так вот, ночью я уснула, и вдруг грохот в подъезде. Бам, бам, дверь грохает и грохает. Она у них в последнее время заедала что-то, я сквозь сон думаю: сломали, видимо, вконец, теперь открыть пытаются. И вдруг слышу – он кричит, Равиль. На их языке кричит и кричит. Такое тоже бывало, когда что-то у них в делах не ладилось.
И вдруг снова страшный грохот двери. И крики, он матерится по-нашему, а остальное по-ихнему кричит. И вдруг слышу — плачет она. Соседи говорили, что они, бывает, ругаются. .. И ведь проснуться толком не могу! И тут его жуткий крик, и стук в дверь – в нашу, и ее голос – «помогите!» И плач. Муж спит и не слышит ничего, устает очень. А я лежу и слышу, но меня словно сковало, и с места не двигаюсь.
Тут муж проснулся. Бежим, говорю, помощи просят. Слышу снова «помогите» за дверью и шаги вверх быстрые. Когда мы подбежали к своей двери – их дверь хлопнула-закрылась, а сверху слышались ее всхлипывания и ровный голос тети Даши, она этажом выше, и их дверь хлопнула тоже.
Позвонила Татьяне, их квартира между нашей и Равилевой. Что, говорю, происходит, и что делать будем? Таня мне и рассказала: он жену пьяный по подъезду гонял, выгнал из дома, угрожал, и не впервые это, Тане-то через стенку все слышно, это в подъезде впервые…
Таня тете Даше перезвонила. Тетя Даша и Фая на нас обиженные, вы, говорит, не открыли. А Таня вообще одна с двумя детьми, детям плохо до судорог стало от страха, это ж всё у них за стенкой, — это мои проспали, слава Богу. Тетя Даша говорит – вызывайте милицию.
Тут уж я сказала: и как это? А если они, как обычно, утром помирятся, мы с тобой, Тань, виноваты будем, что любимого мужа забрали? Ты, говорю, хотела бы, чтоб твоего мужа чужие люди в милицию сдали? Сама жена если считает нужным – пусть звонит, сейчас она в безопасности.
А сама говорю мужу: я ведь убийца теперь. Помощи не оказала. В дверь мне, христианке, стучали и звали на помощь, а я…
И, главное, в голову оправдания лезут. Да у меня все болит (это правда, дважды таблетки за ночь пила), и дети у меня – прибьет еще пьяный мужик, и кто ж этих соседей разберет, когда они просто ругаются, а когда милицию надо вызывать, да и не поняла я спросонья, кто и куда стучит, звонок у меня сломан и у Тани тоже, кстати…
Вот лезут эти оправдания в полусне, а перед глазами толстенькая луноликая Фатима в шапочке своей, из Саудовской Аравии привезенной, и как она мечется по подъезду и кричать от ужаса не может, а только всхлипывает. И слова будто слышу: «Суд без милости не оказавшему милости».
Милицейская сирена затрещала у самого дома. Я сразу провалилась в сон.
Потом Таня сказала – забрали его…
Причащаться? Нет, не пошла.