В 3-м часу из штаба приехал батюшка, раньше всего он прошел в офицерскую землянку, освятил там хлеб и с трудом добытые яйца, и похристосовался с офицерами. Затем с крестом в руке, с пением «Христос воскресе», батюшка пошел по окопам. Сзади него шли офицеры а за ними несли подарки и угощение, которое тут же раздавалось. И вот среди ночной тьмы…
… под частым дождем, прерываемый свистом пуль и одиночными ответными выстрелами, раздался, сначала тихо, только с одного конца окопов гимн Воскресшему Христу. Вот его подхватывают дальше и дальше, голосов становится все больше, звуки ширятся, льются, делается светло, радостно, лиц солдат веселеют, глаза смотрят как-то особенно, чувствуется порыв глубокой веры и готовности полного самопожертвования. Некоторые даже плачут.
Но только что звуки молитвы понеслись мощно со всех концов позиции, как с австрийской стороны затрещали пулеметы, защелкали частые ружейные выстрелы, и на окопы полетел настоящий град пуль К ним присоединились отдельные взрывы от ручных бомбочек.
Священник сразу остановился, затем быстро выскочил за окоп и крикнув: «Не отвечайте, пожалуйста, не стреляйте», неожиданно для всех скрылся в темноте. Солдаты повысунувшись из окопов, криком умоляли батюшку вернуться, но он ничего не отвечал, и спереди неслось сначала громко, а потом тише: «Христос воскресе из мертвых».
Прошло несколько томительных минут, затем вдруг, точно по команде, прекратилась стрельба из австрийских окопов, стало тихо. Солдаты тщетно всматривались в даль, ничего не было видно. Все были уверены, что наш добрый, симпатичный батюшка погиб, уже вызвались смельчаки разыскать его тело, но вдруг из темноты чуть слышно, снова долетели звуки пасхального гимна. Вот они становятся все громче, это несомненно поет батюшка. И верно, еще несколько минут, и встреченный дружным ура священник спрыгивает в окоп.
Кругом него собираются, начинают его расспрашивать. Он как-то конфузливо улыбается, и в начале только твердил: «Ничего, братцы, ничего. Разговляйтесь спокойно… Они мне поклялись сегодня не стрелять»… Больше священник ничего не хотел рассказать.
Только уже к утру, обойдя всех солдат и сидя за чаем в офицерской землянке, он понемногу разговорился.
Оказалось, что начатая австрийцами во время его обхода стрельба так его возмутила, что он решил их вразумить. С этой целью, высоко подняв крест и все время с пением «Христос воскресе», он напрямик пошел к австрийским окопам. Чудом прошел он больше половины расстояния. Затем австрийцы его заметили, по окопам разнеслись крики «русский ксендз» и тотчас же стрельба прекратилась. Он вошел в австрийский окоп. В окопах оказалось много чехов, которые его поняли и перевели его слова солдатам других народностей. Затем он начал стыдить их за стрельбу, добился вызова начальничка участка и взял с него слово в эту ночь стрельбы больше не открывать. После этого он уже спокойно вернулся к нам.
— А не страшно, батюшка, идти было, — спрашивали его.
— Нет, ведь я с крестом и с пением славословия Господу шел.