Владислав Мальцев: проигравшая борьбу на улицах оппозиция пытается ответить православным организацией серии скандалов.
Шесть тысяч человек. Столько собрал прошедший в воскресенье в Северной столице крестный ход, благословлённый митрополией с целью внесения мира в ситуацию о передаче храма в пользование Русской православной церкви. Однако противники передачи, набранную численную планку которыми с целью демонстрации мнения народа сразу превысила акция православных (протестный «народный сход» 28 января на Марсовом поле собрал, по разным оценкам, от 2 до 5 тыс. чел.), устроили кампанию истерии для дискредитации крестного хода перед обществом.
Богослужения в соборе, затем крестный вокруг Исаакиевского собора (только вокруг, чтобы не перекрывать движение по улицам, создавая неудобство горожанам). Всё максимально мирно. Молодых мам с детьми заметно больше, чем столь любимых для обсуждения прессой казаков.
«Сторонники сохранения Исаакия как музея видят в письме РПЦ аналог разнарядок в госучреждения, которые рассылает «Единая Россия» для придания масштабности своим провластным митингам». Такой публикацией накануне крестного хода выстрелила популярная в городе «Фонтанка». Основой для инсинуаций послужил циркуляр, разосланный по приходам, в котором говорилось, что митрополией «благословляется направить в эти дни в собор от каждого храма петербургской епархии по одному хоругвеносцу и не менее 5 прихожан для участия в богослужениях и крестных ходах».
Таким образом, молитвенное мероприятие сразу попытались дискредитировать, представив присутствие верующих на нём неискренним. Однако даже журналисты «Новой газеты», присутствовавшие на крестном ходе, отметили: это не так.
— Наш батюшка вчера после вечерни сказал, что в Исаакиевском соборе будет крестный ход и если хотите, то съездите, — сообщила представителям этого оппозиционного издания участница акции, к которой они сами обратились с вопросами. — Никакой принудиловки.
Собственно, об этом и шла речь в недобросовестно интерпретированном документе. Любой журналист, хоть раз обращавшийся в церковные структуры, знает, что в ответ на запрос интервью ему ответят «мне нужно сначала получить благословение архиерея». Право действовать от лица Церкви санкционируется («благословляется») священноначалием, но далее клирик может и отказаться от этого действия.
Иначе говоря, церковную фразу «благословляется направить в эти дни в собор от каждого храма петербургской епархии по одному хоругвеносцу и не менее 5 прихожан для участия в богослужениях и крестных ходах» в переводе на привычный нам язык надо понимать как «не более одного хоругвеносца и пяти прихожан». Больше (пока) не требуется. Действительно, судя по тому же репортажу «Новой», приходило не более, а часто и менее 1+5 от каждого прихода. Притом что вышли именно постоянно посещающие храмы и понимающие язык обращений Церкви люди.
Но даже этого — заведомо ограниченного самой митрополией, последовательно удерживающей сторонников передачи от мобилизации «на площадь» — числа людей оказалось достаточно, чтобы показать: право говорить от лица народа, мягко говоря, не принадлежит оппозиции, откровенно заявлявшей ранее, что передача Исаакия для них лишь «отличный повод вывести людей на улицы».
Ответ последней оказался предсказуем. Приглашение к цивилизованной дискуссии? Заявление о необходимости учёта мнения горожан, выступающих за передачу собора? Разумеется, нет. Решено было показать, что, во-первых, «на крестный ход вообще никто не пришёл», во-вторых, найти довод, который позволил бы дискредитировать тысячи пришедших. Например, обвинения в антисемитизме, опробованные ранее на высказавшемся по поводу идейных предшественников храмоборцев Петре Толстом.
В СМИ появилась цитата участвовавшего в мероприятии депутата Госдумы Виталия Милонова: «Христиане выжили, несмотря на то что предки Бориса Лазаревича Вишневского и Максима Львовича Резника (депутаты питерского Заксобрания, лидеры протеста против передачи Исаакиевского собора РПЦ. — Прим. Лайфа) варили нас в котлах и отдавали на растерзание зверям».
Подобные гонения на христиан устраивали только римские императоры. Примеры того, как отказывавшихся отречься от Спасителя бросали на арены цирков к диким хищным зверям, попросту хрестоматийны, много раз освещены в светской литературе и живописи. Менее популярен сюжет варения христианина в котлах, но, по церковному преданию, именно в котле с кипящим маслом пытались казнить в Риме апостола Иоанна Богослова. И этот пример не единичен. В кипящую смолу в ходе гонения Диоклетиана (284–205 гг.) был брошен мученик Вонифатий.
— Малолетний мученик святой Вит был, по его житию, заживо сварен в котле то ли при Диоклетиане, то ли при Валериане (253–260 гг.), — напоминает нидерландский философ Йохан Хёйзинга в книге «Осень средневековья», оценённой во всём мире как «выдающееся культурное явление ХХ века» (1919 г., русский перевод выходил трижды — в 1987, 1995 и 2007 гг.).
Примечательно, что это признал и упомянутый выше Вишневский, отметивший журналистам, что «лестно, конечно, думать, что я прямой потомок Нерона и Септимия Севера, но родители рассказывали мне иную версию моего происхождения». Иначе говоря, даже ему обвинение автора слов о бросавших христиан тиграм в адресации таковых евреям показалось a priori абсурдным. Ведь те же императоры провели «иудейскую войну», основательно опустошив Иудею, уничтожив и ограбив её главную святыню — Иерусалимский храм, построенный Соломоном.
Другое дело — позиция либеральных изданий, в общем-то мало изменившаяся со времён столетней давности. Накануне революции кадетские газеты, укомплектованные в качестве журналистов в том числе видными большевиками, яростно разжигали в образованном обществе настроения по поводу якобы невероятного антисемитизма российской власти. Тем более что такая риторика, игравшая на понижение нашей страны на международной арене, благосклонно воспринималась и тогдашними «зарубежными партнёрами» для введения различных санкций против Москвы.
Однако, когда переворот произошёл и революционеры оказались у власти, начав массово закрывать храмы и расстреливать прямо третируемое ими как «черносотенное» (то есть антисемитское) духовенство, неожиданно оказалось, что их отношение к иудеям абсолютно идентично. Синагоги также шли под снос, а раввины — в расход как религиозная контра.
— Прежде всего надо было убрать Десять заповедей‚ — прямо аргументировали это революционеры.
Учитывая, как современные российские либералы (причём, что интересно, именно в Петербурге) приводят в качестве удачного примера борьбы с Церковью опыт публичного сожжения икон большевиками, от последних они недалеко ушли.
Осталась и ставка на нагнетание негативных эмоций по отношению к власти как главному способу мобилизации против неё. Напомним, про «разжигаемые костры инквизиции» ещё до заявления Толстого и Милонова заявил Борис Резник, аргументируя тем самым желание его коллег по Заксобранию разобраться в странной бухгалтерии нынешнего музея в Исаакиевском соборе. Главное, перефразируя известную фразу другого оппозиционера, нагнетать, а не рефлексировать.