Вчера мне предложили поучаствовать в радиодискуссии по поводу того, что из школьной программы убирают «Войну и мир» Толстого и романы Достоевского, а вместо них вставляют Библию.
Я стреляный воробей. Сказал, что должен изучить вопрос и только потом скажу, буду ли я участвовать в обсуждении.
Мне было достаточно трех минут, чтобы найти первоисточник информации – и все оказалось почти, как в анекдоте:
– Правда ли, что Арам Хачатурян выиграл в лотерею «Волгу»?
– Правда. Но не Арам Хачатурян, а Ашот Мартиросян; не выиграл, а проиграл; не в лотерею, а в карты; не «Волгу», а пять тысяч рублей.
Некая дама – президент Российской академии образования Людмила Вербицкая – сказала в интервью буквально следующее:
«Я считаю, что мы достаточно хорошо представляем себе, что должны читать дети. Хотя в этом вопросе нет единого мнения. Я, например, абсолютно убеждена, что из школьной программы «Войну и мир» Л. Толстого, а также некоторые романы Федора Достоевского нужно убрать. Это глубокие философские произведения, с серьезными рассуждениями на разные темы. Не может ребенок понять всей их глубины. Споры идут…».
То есть, никакого решения нет. Она высказала только СВОЕ мнение по поводу «Войны и мира».
Достоевского из программы не убирают – речь идет о том, какие романы убрать, а какие оставить.
Теперь о Библии. В интервью после обсуждения изучения литературы спросили о ДОБРОВОЛЬНОМ курсе «Православная культура». Л. Вербицкая сказала, что выбравшие этот предмет должны прочесть Библию. А закончила так: «Я думаю, что мы, безусловно, еще будем обсуждать эту непростую тему, вызывающую много споров».
Я не поленился и посмотрел – есть ли какое-нибудь издание, которое адекватно изложило это интервью? Оказалось – нет. Тысячи источников повторили исковерканное и тенденциозное сообщение Росбалта.
Теперь – о моем мнении относительно «Войны и мира». Конечно, надо оставить в программе это произведение. Но к прочтению его в старших классах надо готовить детей все предыдущие годы, постепенно раскрывая всю глубину и красоту русской классики.
Не устаю повторять: наша журналистика находится в глубочайшем кризисе. Это еще один показательный пример того, что ФАКТ перестал быть критерием добросовестности журналистской профессии. Советую коллегам-журналистам посмотреть значение таких понятий, как «псевдология» и «мифомания». Если кратко, то эти термины обозначают патологическую склонность к сообщению ложной информации.