Я была некрещеной и сомневающейся. Где-то в душе я верила, что Бог есть, но головой не признавала это. Считала, что за свою жизнь или судьбу, удачу и неудачу, здоровье мы сами отвечаем. Одним словом, человек – кузнец своего счастья.
Поступив в МГУ в 90-м, считала, что это не по милости Божьей, а исключительно потому, что я хорошо готовилась, много публиковалась в разных газетах, вот легко и преодолела конкурс в 8 человек на место. Окончила факультет, и сразу меня пригласили в информационное агентство Интерфакс, потому что произвела хорошее впечатление на собеседовании. Первая дочка родилась здоровой – опять только моя заслуга: я во время беременности вела здоровый образ жизни, много гуляла на свежем воздухе, плавала в бассейне. И так далее.
В Интерфаксе я писала о коммунистах, от умеренных до радикальных, нацистах и антифашистах, здоровье, образовании. А через какое-то время мне сказали, что добавляют еще одно направление – религия. Нужно познакомиться с Московской Патриархией, ОВЦС и создать такие отношения, чтобы приглашали меня первую на все пресс-конференции, встречи Патриарха Алексия и его поездки по стране. Я сопротивлялась, как могла: тема не моя, неинтересно, не так много светских журналистов пишут об этом. Но всё тщетно, «приказы» начальства не обсуждались.
Вот и первое задание: мероприятие в Чистом переулке (резиденция Патриарха), а накануне закончился первый тур президентских выборов (июнь 1996 года). Редактор, провожая на задание, сказал: «Ну, ты там постарайся спросить, что думают в РПЦ насчет выборов, насчет второго тура? Это украсит ленту, все СМИ будут цитировать…»
Я долго репетировала «Ваше Святейшество», у меня никогда не было дефектов речи, даже не картавила в детстве, а вот это выражение никак не давалось. Я и перед зеркалом, и в кругу коллег повторяла и повторяла. Моя подруга, старейший корреспондент ИФ, увидев мои страдания, посоветовала: «Патриарх – очень умный, деликатный, никогда не обидится, если ты просто скажешь – Алексей Михайлович». Для нас, светских людей, в 90-е годы личность предстоятеля РПЦ, митрополитов, епископов, да и просто православная жизнь, церковные службы – всё это казалась чем-то загадочным и непонятным. Кто-то из друзей сказал, что ни в коем случае нельзя обращаться к Патриарху по имени и отчеству – выгонят сразу и больше меня не пустят.
Мне хотелось обратиться правильно и произвести впечатление. С впечатлением – удалось. Я единственная, кто задал политический вопрос. Слева и справа пронесся шепот: «какой ужас», «что сейчас будет» и «как не стыдно». А Святейший улыбнулся и ответил на вопрос, правда, предупредив, что Церковь не вмешивается в светские дела, не будет влиять на ход выборов, но Православная Церковь и другие традиционные религии всегда будут помнить годы гонений на священство.
«Было ощущение, что встретила самого лучшего и большого друга или самого важного учителя, наставника»
Возвращалась на работу, в метро вспоминала первую встречу с Патриархом. Как пленку прокручивала каждый жест, взгляд, слова. Было ощущение, что встретила самого лучшего и большого друга или самого важного учителя, наставника. Такое тепло исходило от этого человека, искренняя доброта. Поразили глаза Патриарха: глубокие, мудрые, ласковые. Наверное, так может только любящий и заботливый отец смотреть на своих детей.
Мне в новой теме было непросто. В основном на мероприятия ходили корреспонденты из церковных изданий. Я и коллега из ИТАР-ТАСС держались почти особняком. Кто-то из религиозных журналистов сетовал, что «нечего сюда ходить, Церковь жила без светских журналистов и сможет жить дальше». Я нисколько не осуждала такое отношение. Мы были новыми, незнакомыми. А одна женщина из церковного журнала вообще сказала: «Что вы все так заинтересовались религиозной темой? Где вы все были в советские времена?» (Правда, потом мы с ней подружились, и она много помогала, объясняла ход богослужений, к кому из священников лучше обратиться за тем или иным комментарием и т.д.).
Да и в моем агентстве порой редакторы не сразу поняли специфику работы. Искренне удивлялись, что нельзя было подойти к Патриарху на службе (!) минуты на 2-3, задать вопрос, записать на диктофон и уйти. Или сесть к нему в машину и договориться об интервью, а как договорились, кортеж остановить и выйти. Я редакторов спрашивала: «Может журналист из президентского пула подойти к Ельцину во время заседания или домой ему позвонить, когда горит материал? Вот и мне подобных советов не давайте» Может быть, сейчас похожие пожелания кажутся смешными, а тогда теле– и радиоинтервью с иерархами РПЦ и других религий, публикации в газетах о церковной жизни только начинали появляться. Неудивительно, что случались и ошибки. Часто слово «патриарх» редактор заменял на «главу РПЦ». Мне звонили из пресс-службы Московской Патриархии и говорили: «Мы уже поняли, что «патриарх» вы будете писать с маленькой буквы, хотя это неправильно. Но пишите, пожалуйста, «предстоятель РПЦ», а не глава – не путайте значения слов «храм» и «Церковь»»
На первых порах я нередко пропускала задания. Пресс-релизы, приглашения на мероприятия с участием Святейшего мне забывали присылать. Чтобы исправить ситуацию, я лично обратилась к Святейшему. Это было после его встречи с Ясиром Арафатом на территории Даниловского монастыря в Москве. У обоих было прекрасное настроение, отвечали на вопросы журналистов, шутили. Позже я рассказала Патриарху, что хочу полноценно и объективно писать об РПЦ, ее иерархах, но мне нужна информация о предстоящих событиях. Он выслушал и пообещал, что я буду получать всё заблаговременно. Так после этого и было.
Через некоторое время меня пригласили в журналистский пул освещать трехдневную пастырскую поездку в Литву. В Вильнюсе Святейшего встречали с радостью и любовью не только православные верующие, но и все литовцы. Каждый вечер к нам, журналистам, подходили сотрудники пресс-службы, службы безопасности литовского президента и благодарили за то, что мы «привели такого человека». Обычно сдержанные литовцы, перебивая другу друга, эмоционально говорили нам: «Вот мы – католики, Патриарх – православный, а кажется родным и близким». А в аэропорту мы долго не могли расстаться: нас литовцы расспрашивали о Святейшем, о его планах вновь посетить страну, о нашей работе с ним. К тому же надарили нам сувениров, подарков.
Были и другие поездки. После каждой из них Святейший интересовался, понравилось ли, успели ли передать материал в редакцию. Мы смущались: для всех было большой честью сопровождать Патриарха в пастырских поездках. Конечно, мы его благодарили. А Патриарх говорил нам, что мы – неважно, светские или православные журналисты – делаем полезное и важное дело для своей страны и Церкви. Для Святейшего не было «своих» или «чужих» журналистов. С теплом и любовью он относился ко всем. И еще Патриарх был удивительно терпеливым и добрым, чему очень хотелось научиться.
До Святейшего у меня были интервью, и немало, с известными политиками, экономистами, депутатами. Общение с ними никого волнения не вызывало. А вот с Патриархом по-другому. Один из вице-президентов ИФ объяснял так: «Это тебе не министр какой-нибудь, это духовный лидер, умный, образованный, эрудированный». Видимо, от волнения я попадала со Святейшим в смешные ситуации. Накануне Нового года Святейший дал мне большое интервью о царской семье, захоронении тела Ленина. После беседы он сказал, что хочет подарить мне календарь. Не знаю, как такое могло получиться, но вместо слов благодарности я ему сказала: «Спасибо, мне уже такой подарили». Конечно, я сразу извинилась. А Патриарх на это: «Но вот таких конфет у вас еще нет?» Это была большая коробка с шоколадными конфетами, на ней красивая фотография Святейшего.
Коллеги из православных изданий, сотрудники Московской Патриархии часто спрашивали меня, как я езжу со Святейшим, присутствую на Литургиях и остаюсь некрещеной. Желание креститься у меня было. Сильное впечатление производили проповеди Святейшего, объяснения Евангелия. Для меня это был человек, который зажег искорку. Но я боялась формальности: крестилась, повесила нательный крестик, и вопрос закрыт, можно дальше жить, как и жила. В одной из пастырских поездок в Казань мне посчастливилось поговорить с Патриархом лично в самолете. Не для новостной ленты, не для проблемного интервью. Я рассказала о своей верующей бабушке Прасковье, о том, как она мне после окончания школы написала от руки молитву святителю Николаю Чудотворцу, о том, как она строго соблюдала посты сама, а своим невоцерковленным домашним готовила скоромную еду. Бабушка часто рассказывала и объясняла главы из Евангелия. Поделилась с Патриархом своим желанием креститься и сомнениями: вдруг недостойна или не готова к такому шагу. А Святейший улыбнулся и успокоил: если я так говорю, значит, готова:
«Это бесы нашептывают сомнения, чтобы увести человека с правильной дороги. Каждый человек дорог Господу Нашему»
Призналась, что свою дочку крестила. Боялась, что Патриарх поругает за это или скажет, что так было нельзя делать. А он наоборот: «Видите, какая вы хорошая мать. Так любите дочку: сначала о ней позаботились, ее крестили». Я иногда даже спрашивала у Святейшего совета, когда возникали проблемы с воспитанием дочки. Патриарх Алексий всегда находил нужные и полезные слова.
Наконец я крестилась. Потом была первая исповедь и Причастие.
Можно сказать, что и в моей личной жизни Святейший сыграл свою роль. С мужем я познакомилась в паломнической поездке в Одессе. Позже мы к нему обратились за благословением на брак и венчание. Он подарил нам икону Казанской Божьей Матери.
Когда мы ждали пополнения в семье, долго спорили с мужем, как правильно относиться к совместным родам. Противники говорят, что ни в коем случае будущий счастливый отец не должен присутствовать в родовой, потому что это страшно, а сторонники уверяют, что это укрепляет брак.
Мы как православные люди обратились к Святейшему за благословением и советом, чью сторону занять. «Ничего плохого нет в том, что муж будет присутствовать при родах. И в горе, и в радости! А появление ребенка – большая радость. Разделить эту радость, поддержать будущую маму, успокоить, отвлечь от болей – в этом нет ничего предосудительного», – сказал нам Святейший.
Через месяц после кончины Патриарха Алексия в почтовом ящике мы обнаружили поздравление с Новым годом и Рождеством Христовым от Его Святейшества. Это не розыгрыш и не злая шутка. Открытка была отправлена из Мюнхена в конце 2007 года, когда Патриарх находился в Германии на отдыхе и лечении, а пришла с опозданием на год. Наверное, неслучайно, в утешение?
Когда родился сын восемь лет назад, мы выбирали с мужем ему имя: Дмитрий, Никита, Иван. А потом как будто озарило: Алексей!
