«Это не человек, это — овощ!» — говорили ей

Расскажу-ка лучше одну историю, не о Маше. Я узнала об этом от моей знакомой, скорее даже подруги, тоже мамы особого ребёнка. Мы познакомились несколько лет назад в одном московском храме.

Эта история не о синдроме Дауна, хотя и о нем тоже. Она – о любви и о чудесах, которые творит эта любовь.

***

Моя подруга Ольга вынуждена часто лежать со своим сыном в больнице. У мальчика сложное генетическое заболевание, и он нуждается в постоянной реабилитации. Один раз они оказались в отделении вместе с мамой, у которой «солнечный» ребёнок. Ему тоже делали какие-то процедуры. Их направили в Москву из провинции.

Колю, так звали этого мальчика с синдромом Дауна, почти сразу полюбил весь этаж.

– Он действительно был солнечным, – вспоминала Ольга. – Я много таких детей в той больнице видела, они все разные. Не всегда добродушные. Но Колька особенный. Светлее, жизнерадостнее и добрее ребёнка я в жизни своей не встречала. Это сложно объяснить, но он – сама Любовь. Которая грела нас всех, кто был там. И родителей, и наших детей, часто очень тяжёлых, нервных, и даже видавший виды и порой чёрствый персонал.

Коле было на тот момент лет восемь-девять. Как и все такие дети, он отставал в развитии, но неплохо говорил, хотя дикция у него «хромала». Однако глядя на него, об этом отставании никто и не думал. И синдром Дауна, и какие-то «дефекты» сразу уходили на второй план, стоило только людям начать с ним общаться.

«Мне иногда даже казалось, что он умнее многих взрослых здоровых людей. У него была какая-то мудрость сердца»

– Я знаю все про умственную отсталость, у меня у самой такой сын, – говорила Ольга, – но у Кольки это и отсталостью было сложно назвать. Это была скорее открытость миру, доверчивость какая-то, бесхитростность, беззлобность. Мне иногда даже казалось, что он умнее многих взрослых здоровых людей. У него была какая-то мудрость сердца.

Первый раз Ольга обратила внимание на Колю, когда над ним смеялись два других маленьких пациента отделения. Они показывали на него пальцем и хохотали. А потом один из них крикнул: «Даун». У этих ребят были какие-то другие диагнозы.

– Я тогда испугалась, что Коля полезет в драку, обидно же. А он смотрел на них как-то по-доброму и тоже смеялся, – вспоминала Оля. – Позже его мама Ирина объяснила мне, что сын ее просто не понимает, что возможно над кем-то издеваться. В его картине мира это отсутствует. Те мальчишки над ним смеялись, а он был уверен, что ему рады. И тоже радовался – что кому-то хорошо рядом с ним. Потом они подружились – мальчики и Коля.

***

Колька всегда был готов прийти на помощь, подхватывал чьи-то тяжёлые сумки и нёс, успокаивал плачущего ребёнка, возился с малышами, делился с другими своими игрушками и «вкусностями».

– И это было не навязчиво, а всегда очень деликатно и своевременно. Он стал тогда спасением для многих мам, которые могли хоть немного отдохнуть, пока Коля занимал их детей. Его так и называли: «наш солнечный нянь».

Очень глубоко отложился в Олиной памяти один момент. Была в том отделении старенькая санитарка. Марина Ильинична. Вечно ворчливая, грубая и всем недовольная. Такая – «вас много, а я одна». От неё доставалось всем и за всё. Не идеально чисто в палатах… Врачи непонятно чем занимаются…Мамы задают ненужные вопросы… Дети шумят и плачут…. «Гоняла» она и Кольку. Маленькие пациенты ее не любили и боялись.

На неё даже жаловались руководству больницы, за то, что она сказала о каком-то тяжелом ребёнке:

– Понарожают тут…. всяких… непонятных, возись потом с ними.

Но жалобу эту главврач проигнорировал.

– Наверное, пожалел эту бабушку, – думала Ольга. – Куда бы она пошла в таком возрасте.

Однажды вечером Оля увидела, что Марина Ильинична сидит за столом в коридоре, облокотилась на руки и дремлет. И тут из своей палаты вышел Коля. Он посмотрел на эту злую старую санитарку, немного подумал, вернулся в палату и вышел из неё уже с одеялом. Бережно накинул он его на плечи Марины Ильиничны и уже хотел уйти. Но тут она проснулась.

По привычке старушка хотела сказать что-то грубое, по крайней мере лицо ее стало недовольным.

– Но когда она поняла, что случилось, она как-то даже растерялась, – рассказывала Ольга, – а потом смешно, по-старчески скривилась, зашмыгала носом и «проскрипела»: «Иди спать, поздно уже». Всё, больше ничего. А когда Коля ушёл, она расплакалась. Почему? Я не знаю. Но что-то, наверное, было у неё в жизни, что она стала такой – ворчливой и резкой. Но Колька смог ее сердце растопить. С того дня она стала относиться к нему по-другому. Нет, не ласково. Но она задумчиво смотрела на него, а однажды, проходя мимо, сунула ему в руку конфету.

***

Со временем Ольга сошлась с мамой Коли, Ириной. Они обе оказались верующими, и у них было много общего. Оказалось, что мальчик у Иры не родной, а приёмный.

Несколько лет назад Ирина начала ходить в храм в своём родном городе. Это получилось случайно. У неё была хорошая работа, две квартиры, достаток. Но семьи не было. Нельзя сказать, что она сильно по этому поводу переживала, она всегда чувствовала себя очень самодостаточным человеком, но порой думала, куда бы деть свободное время.

Как-то в разговоре ее соседка по подъезду рассказала, что в их храме есть группа волонтёров, которая ходит в местный детский дом. И позвала с собой Ирину. Та согласилась – просто ради любопытства. Так она стала сначала волонтёром, а потом и прихожанкой.

Однажды с этой соседкой они пошли в больницу проведать заболевшего мальчика с синдромом Дауна, которого недавно перевели в подопечный им детский дом. Принести памперсы, что-то ещё. Ира видела его впервые.

«Я вдруг почувствовала, что это мой сын»

Коля, а это был он, лежал в кроватке и безучастно смотрел в потолок.

– Можно, я возьму его на руки? – спросила Ира кого-то из персонала.

– Можно, но смысла нет. Это не человек – это овощ, – был ответ.

Мальчик, правда, казалось, ни на что не реагировал. Как будто его не интересовало ничего вокруг.

– Потом я узнала, что сначала в детском доме, когда от него только отказались родители, он даже неплохо развивался, улыбался, тянул руки, что-то гулил, – рассказывала Ира Ольге. – Как будто надеялся, что он кому-то нужен и у него есть ради чего жить. А потом почувствовал, что нет, не нужен он никому. И никогда не будет нужен. И отключилось что-то внутри. Так и лежал он. Обречённо и бесцельно. И на него никто не обращал внимания. Подходили только чтобы покормить и переодеть.

Но Ирина все же подошла к Коле. Начала гладить его руку, тихонько бормотать какие-то колыбельные, которые ещё в детстве пела ей мама. Она даже сама себе тогда удивилась. Сентиментальности за ней никогда не замечалось.

И вдруг мальчик посмотрел на неё, улыбнулся и протянул руки.

– Я не могу даже объяснить, что было в том его взгляде, – вспоминала Ирина. – И удивление, и надежда, и какая-то благодарность. Да… Благодарность. Ее было больше всего. И мудрость… Как будто он знал то, что многие не знают.

***

Ира сама не поняла, что с ней тогда случилось.

– Но я вдруг почувствовала, что это мой сын. Хотя я и детей-то не очень любила. Но я смотрела тогда в его глаза и знала, что без него уже не уйду. Это было совершенно необъяснимо. Конечно, было и страшно. Очень! С одной стороны – моя благополучная, налаженная жизнь, с другой, как мне сказали – «овощ». Но все доводы против, которые я приводила сама себе, разбивались о какой-то необъяснимый внутренний голос: «Сын!».

Все знакомые, сотрудники детского дома, даже прихожане храма и соседка-волонтёр пытались отговорить Ирину. Только старенький настоятель, отец Василий, помолчав минуту, сказал:

– Ты, конечно, все взвесь, подумай хорошо, ведь это человек, не игрушка. Обратно не вернуть. Но главное – сердце слушай.

И Ира слушала. Она собрала документы и через несколько месяцев Коля уже был у неё дома. Она ушла с работы, сдала одну из своих квартир и всё время посветила этому мальчику. Ее не понимали, многие даже осуждали, но ей было всё равно. Или почти всё равно.

– Конечно, было трудно. Я же никогда не занималась с детьми. Стыдно сказать, поначалу я иногда даже жалела, что взяла его. Но с другой стороны, это было и хорошо – что я не знала других детей. Мне не с чем было сравнить, и мне казалось, что Колька обычно, нормально развивается. А дома он начал развиваться стремительно. А все эти трудности – это нормально. Но не это главное. Очень скоро я поняла, что у него дар – любить. Ну ты сама все видишь, – рассказывала Ирина Ольге. – И как же мне страшно сейчас, что я могла его не встретить.

Ольга видела. Этого мальчика Колю она запомнила навсегда.

– Представляешь, Лен, – говорила она уже мне. – Его же называли овощем. А ведь нужна была всего лишь капля любви, чтобы он понял, что есть смысл жить. И стал таким, каким он стал. Удивительным, правда, солнечным. Любовь творит чудеса… Да… А без неё всё гибнет.

Добавить комментарий

Предыдущая запись Евангельское чтение с толкованием на 21 марта
Следующая запись Игумен Нектарий (Морозов): «В таинстве Причащения мы приступаем к Источнику нашей жизни»