Я не могу сказать, что близко знал отца Всеволода. Около десяти комментариев по телефону, пара личных встреч, несколько полуразговоров на бегу. Не знаю, почему, но мне всегда хотелось прийти к нему на исповедь и поговорить «по душам». Мне всегда казалось, что тот образ, который он себе создавал многие годы, был лишь маской глубоко страдающего человека.
Я никогда не идеализировал отца Всеволода. За несколько дней до его смерти написал в соцсетях полуязвительную реплику о его желании лишить российского гражданства Ивана Урганта и Жерара Депардье за насмешки над Христом, высказанном в рождественской передаче на Первом канале. Иногда я позволял себе обыгрывать его фамилию и сравнивать его с великим актером Чарли Чаплиным, но с начала нового тысячелетия, с моих первых шагов в религиозной журналистике, с моих занятий по изучению истории Церкви ХХ века, я всегда чувствовал и понимал, что передо мной – настоящий священник.
«Яркий, неоднозначный человек, который всегда служил Церкви»
Не лакированный батюшка из житий святых, а настоящий человек из плоти и крови, человек, который мог ошибаться, который мог троллить своих оппонентов, мог на равных вести диспут с Александром Невзоровым. Он всегда оставался именно отцом Всеволодом – ярким, неоднозначным человеком, который всегда служил Церкви.
Как журналист я всегда знал, что отец Всеволод готов дать комментарий хоть в два часа ночи. В моей записной книжке до сих пор есть его телефон. Работать с ним для журналиста было настоящим праздником. Он никогда не отказывался от комментариев, всегда перезванивал, если не мог ответить на звонок. Был вежливым и предупредительным. И доверял. Например, у меня он никогда не требовал свой комментарий на согласование.
В последние годы у него была очень непростая жизнь. Отец Всеволод перестал быть «церковным чиновником» и стал «просто» настоятелем одного из московских храмов.
О нем ходили самые разные сплетни, его сложно назвать «праведником» в привычном смысле этого слова, но он был настоящим праведником в другом. Как и митрополит Николай (Ярушевич), он общался со светскими властями и защищал Церковь. Часто его понимание места Православной Церкви в России и мире не совпадало с моим, часто он был резок и язвителен, но, мне кажется, он никогда не предавал Церковь. Ту Церковь, в которую он верил, которой служил и за которую отдал свою жизнь.
Дорогой отец Всеволод. Вечная тебе память. Ты был ярким, заметным, верующим человеком. Ты был эпохой в жизни нашей Церкви. Спасибо тебе за это. Тебя будет очень не хватать.